Арагонском  королевстве.  Для  того  чтобы  судить,   насколько   учреждение
инквизиции должно было не нравиться подданным Фердинанда, достаточно  видеть
оказанное ей сопротивление и даже преступления, совершенные с целью отразить
ее в  этом  королевстве  и  в  провинциях  Каталония,  Валенсия,  Майорка  и
Руссильон, Сардиния [338] и Сицилия.
     II. Инквизиция была учреждена во всех этих странах с  XIII  века;  хотя
она была тогда менее сурова, она не оставалась праздной. Я видел в 1813 году
в Сарагосе несколько процессов того времени, особенно  один,  относящийся  к
1482 году, против Франсиско де  Клементе,  протонотария  королевства  [339].
Мисер Маненте, асессор инквизиторов  Уэски,  Барбастро  и  Лериды,  приводит
несколько других в своей книге Генеалогия новых христиан Арагона, написанной
в 1507 году. Можно  было  предполагать,  что  арагонцы,  привыкшие  к  этому
трибуналу с давних пор, без труда подчинятся его реформе  и  новым  уставам.
Однако события показали обратное.
     III.  Конфискация  имуществ  не  производилась  благодаря  привилегиям,
которыми пользовалось население Арагона. Тайна, облекавшая имена и показания
свидетелей, не была всеобщей, кроме случаев, когда на основании  буллы  папы
Урбана IV от 28 июля 1262 года  им  угрожала  смертная  казнь.  Эти  условия
давали возможность в достаточной степени предчувствовать тот  ужас,  который
должно было внушить учреждение новых уставов.
     IV. Тем не менее Фердинанд,  созвав  в  апреле  1484  года  в  Тарасоне
кортесы Арагонского королевства, на тайном совете, состоявшем из  призванных
им лиц, решил вопрос о реформе. Вследствие этого  решения  Томас  Торквемада
назначил  инквизиторами   Сарагосской   епархии   брата   Гаспара   Хуглара,
доминиканского  монаха,  и   доктора   Педро   Арбуеса   д'Эпилу,   каноника
митрополичьей церкви.
     V. Королевский указ предписывал  провинциальным  властям  оказывать  им
помощь, и 19 сентября  того  же  года  магистрат,  известный  под  названием
великого законника  Арагона  [340]  (justitia  major),  и  несколько  других
должностных  лиц  обещали  это  под  присягой.  Эта   мера   не   прекратила
сопротивления, которое хотели оказать трибуналу. Наоборот,  она  только  его
увеличивала и даже расширила настолько, что его можно назвать национальным.
     VI. Тому, что  оно  приняло  такой  характер,  много  содействовало  то
обстоятельство, что  главные  чиновники  арагонского  двора  были  сыновьями
новохристиан. В числе их были: Луис Гонсалес, королевский секретарь по делам
королевства; Фелипе де Клементе, протонотарий; Альфонсо де  ла  Кавалье-риа,
вице-канцлер, и Габриэль Санчес, главный казначей.  Все  они  были  в  свите
короля и происходили от евреев, в свое  время  осужденных  инквизицией.  Эти
люди и  многие  другие,  обладавшие  при  дворе  значительным  весом,  имели
дочерей, сестер, племянниц и кузин, которые сделались женами первых  вельмож
королевства, и таким образом являются предками  многих  современных  грандов
Испании. Указанные лица воспользовались преимуществами, которые им давало их
влияние, чтобы побудить  представителей  нации  протестовать  пред  папой  и
королем против введения  нового  инквизиционного  кодекса.  Были  отправлены
уполномоченные в Рим и ко двору. Они должны были просить, чтобы инквизиторам
Арагона было приказано приостановить  по  крайней  мере  исполнение  статей,
касающихся конфискации имущества, как противных  законам  королевства.  Были
убеждены,  что,  если  эта  мера  будет  отменена,  трибунал   не   замедлит
развалиться сам собою.
     VII. В то время как депутаты арагонских кортесов были в Риме у  короля,
новые инквизиторы Арбуес и Хуглар, вместе с Хуаном де Гомедесом, генеральным
викарием [341]Сарагосы  и  епархиальным  инквизитором  (вместо  архиепископа
этого города, дона Альфонсо Арагонского, которому  в  то  время  было  всего
шестнадцатъ  лет),  осудили  нескольких   новохристиан   как   иудействующих
еретиков. Известно из подлинных процессов, просмотренных мною в  Сарагосе  в
1813 году, что в течение мая и  июня  они  справили  несколько  публичных  и
торжественных аутодафе и  передали  светскому  суду  несчастных  обвиняемых,
которые и были сожжены. Эти казни все более и более раздражали  новохристиан
Арагонского королевства, которые ожидали вскоре увидеть возобновление  среди
них сцен, происходивших в Кастилии, где трибунал,  установленный  всего  три
года назад, погубил уже под управлением  фанатичных  монахов  и  священников
тысячи жертв.
     VIII. Тем временем депутаты, посланные к испанскому двору,  убедившись,
что успех их предприятия зависит от короля и королевы (решения коих папа  не
преминет подтвердить), писали, что они не удовлетворены положением вещей.  В
этом деле были заинтересованы казначей Габриэль Санчес, его брат  Франсиско,
расходчик короля, и другие высшие чиновники,  упомянутые  мною  раньше.  Они
поддерживали тайную переписку с Педро Серданом, Гильеном Руисом де  Моросом,
Мартином Готором, заместителем  супрефекта  Сарагосы,  Галасианом  Серданом,
Луисом де Сантанхелом и Мигуэлем Косконом, которые все были рыцарями,  но  в
то же время были потомками евреев. Им покровительствовали: дон Хуан  Хименес
де Урреа,  владетель  Аранды;  дон  Лопе,  его  сын;  дон  Бласко  д'Алагон,
владетель Састаго, и некоторые  другие,  которые  вскоре  составили  заговор
против жизни инквизитора Арбуеса и были судимы инквизицией.


       Статья третья

УБИЙСТВО ПЕРВОГО ИНКВИЗИТОРА АРАГОНА

     I.  Когда  арагонцы  увидели,  что  все  их  усилия   воспрепятствовать
учреждению среди них инквизиции тщетны, они решили  пожертвовать  одним  или
двумя инквизиторами, чтобы устрашить других. Они были  убеждены,  что  после
этого события более не будет сомнений насчет народного настроения, что никто
не  дерзнет  стать  инквизитором  и  что  сам  король  откажется  от  своего
первоначального намерения из боязни мятежных движений, могущих разразиться в
Кастилии и Арагоне.
     II. Заговорщики плохо знали своего государя и кастильский  народ.  Этот
последний, от природы терпеливый и покорный, разбивает  удерживающие  его  в
повиновении цепи лишь тогда, когда он сильно возбужден к восстанию главарями
значительных партий. Фердинанд, не имевший почти никакой доблести,  обладал,
однако, своего  рода  политической  энергией,  которая,  поддерживаемая  его
макиавеллистической мудростью, заставляла его  друзей,  врагов  и  подданных
уважать и бояться его. Когда  проект  убийства  заговорщиками  был  одобрен,
стали искать убийц,  чтоб  отделаться  от  доктора  Педро  Арбуеса  д'Эпилы,
главного инквизитора Сарагосы, и от многих  других  лиц,  каковы,  например,
асессор Мартин де ла Рага и Педро Франсес, депутат королевства.
     III. С целью вовлечь в заговор всех новохристиан стоявшие во главе  его
решили, в то время как они были в Сарагосе,  обложить  добровольным  налогом
всех арагонцев еврейского происхождения. В самом деле доказано (на основании