наложена целебная мазь. Жрец прикладывал влажную льняную ткань на  бледный
лоб больного. Заботливо следил за  ним,  опасаясь  резких  бессознательных
движений, опасных для его состояния.  Он  вспоминал  утренний  разговор  с
Яхмосом. Высокомерный жрец, встретив его  в  храме,  небрежно  бросил,  не
удостоив взглядом незначительного жреца врача:
     - Ты займись преступником, но если и  не  вылечишь,  особой  беды  не
будет. - И он величественно удалился, как и подобало  будущему  верховному
жрецу.
     Джаджаманх подошел к слугам, склонившимся над Инаром.  Они  осторожно
переложили его на носилки и перенесли в хижину жреца. Дорогой жрец слышал,
как слуги вполголоса говорили между собой, что это брат  девушки,  которую
прячет Яхмос. Они не особенно стеснялись  его,  он  был  своим  человеком.
Джаджаманх понял, почему молодой человек стал "преступником". Глядя на его
бледное лицо с запавшими глазами, он  думал,  что  только  большая  любовь
могла толкнуть его на столь неосторожный шаг.
     Жрец горячо произносил слова заклинаний, помогающие больному  изгнать
злых духов болезни. Мягкими, чуткими руками прощупал осторожно голову, но,
по его мнению, ничего страшного не было. Удар головой  был  силен,  но  не
смертелен. Теперь больному нужен был строжайший покой.  Отеческое  горькое
чувство пробудилось в его душе, когда он смотрел на красивое  лицо  Инара.
Джаджаманх думал про себя, что, несмотря на  желание  заносчивого  Яхмоса,
приложит все усилия и все свое искусство, чтобы поставить этого  юношу  на
ноги.
     Время от времени он вливал темную жидкость в рот больному. К  полудню
Инар с усилием открыл мутные глаза и проглотил немного чистой  воды.  Весь
день не отходил от него врачеватель-жрец.  Вечером  его  ненадолго  сменил
надежный слуга.
     Инар забывался, приходил в себя, снова  будто  проваливался  куда-то.
Когда на короткие моменты  сознание  возвращалось  к  нему,  он  неизменно
встречал заботливые глаза, с тревогой наблюдавшие за ним. Он пил  и  снова
забывался. Так прошло несколько дней. Ему  стало  лучше.  Тогда  он  начал
спрашивать жреца, где он и почему сюда попал. Жрец старался отвлечь его от
вопросов,  на  которые  трудно  было  ответить.  Судьба  Инара  беспокоила
Джаджаманха.
     Однажды жрец спросил Яхмоса, что ожидает юношу. Тот холодно ответил:
     - Что может ожидать преступника? Как поднимется на ноги, так отправим
его в каменоломни Туры.
     Джаджаманх попытался возразить:
     - Но ведь он отличный скульптор. Может  быть,  за  услугу,  оказанную
храму Птаха, можно его помиловать?
     - За работу над Аписом мы  ему  заплатили,  а  преступление  оставить
безнаказанным не можем.
     А вскоре на долю Инара выпал  грустный  праздник:  Тети  выпросила  у
Яхмоса разрешение и  однажды  пришла  к  брату.  Джаджаманх  был  до  слез
взволнован от их бурной радости, полной горечи и тоски.  Он  понимал,  что
это их последняя встреча. Он тоже чувствовал это, и когда  слуга  напомнил
девушке, что пора идти, она не могла оторваться от брата. Слуга силой увел
ее, она вырвалась и снова припала к Инару.
     После этого Инару стало хуже. Джаджаманху пришлось  затратить  немало
усилий, чтобы восстановить его силы.



                                 РАБ ЦАРЯ

     Как-то утром Джаджаманха вызвал Яхмос и  направил  вниз  по  реке,  в
дельту, с поручением храма. Инар сидел один задумавшись. И вдруг он увидел
четырех стражников, вооруженных копьями и луками. Он огляделся  с  тоской.
Хотя бы в последний раз проститься со своим старым добрым другом.
     Один из стражников стиснул его руки в деревянные колодки, и он пошел,
окруженный стражей, через улицы родного города. Он шел, не поднимая  глаз,
и думал, что встречные смотрят на него, как на преступника. Несколько  раз
ему пришлось садиться от слабости. Судя по направлению, они продвигались к
реке.
     "Наверное, в каменоломни Туры", - подумал Инар.
     Эта мысль его немного утешила. Зародилась надежда, что,  может  быть,
он снова увидит родных. Подойдя к берегу, все  уселись  в  большую  лодку.
Жадно рассматривал юноша реку. Как часто ходил он здесь,  радуясь  солнцу,
синеве неба, красоте города, милым его уголкам. Задорным мальчишкой  бегал
по набережным, ловил рыбу, плавал на легких лодчонках  и  ужасался,  когда
видел хозяина реки - зубастого эмсеха.  Здесь  же  часами  простаивали  на
пристани, чтобы увидеть милую, недоступную Тию.  Вспомнил  ласковую  мать,
она умела защищать от всех бед. Теперь, наверное, лежит больная от горя  и
не знает, как помочь детям.
     Инар наклонился над водой. В ее текучей глади отразилось худое лицо с
застывшей тоской в огромных запавших глазах.
     "Неужели это я?" - подумал он, с любопытством рассматривая свое лицо.
     Гребцы ровно и сильно взмахивали веслами. Вода  завихрялась  и  двумя
расширяющимися валами уходила назад.  Набегающие  массы  разглаживали  эти
валы,  и  легкие  волны  шли  своей   нескончаемой   чередой.   Блистающая
торжественная река, неудержимая в своем вечном  движении,  устремлялась  к
далекому морю. Что ей было до его горя? Да мало ли она видела его на своих
необозримых берегах? Инар задумался. Он не смотрел на восточный берег, где
сухие унылые нагромождения скал Туры отныне станут его горькой судьбой.  В
них погибнет его молодость, а камень, который он так  любил,  высосет  все
его  силы...  Юноша  смотрел  на  неумолимо   уходящий   западный   берег.
Разделяющая гладь становилась все шире и шире.
     Никогда еще этот берег не казался  ему  таким  прекрасным  в  зеленом
уборе садов, увенчанный коронами пальм. Он глухо шумел и удалялся с каждым
взмахом весел.
     Лодка стукнулась о берег, от толчка Инар очнулся и заметил, что слезы
текут по лицу.
     И снова дорога по нагретому  камню.  По  ней  подвозили  облицовочные
плиты к берегу. В разлив Хапи их переправляли на  плотах  почти  до  самой
гробницы. Отшлифованная годами работы, она блестела в ярких лучах солнца и
слепила глаза. Скриб, сопровождающий Инара  со  стражниками,  повел  их  к
поселку, где в дневное время находился начальник каменоломен. Но жил он  в
городе, на западной стороне. Дородный и важный, он мельком  окинул  нового
каторжника и внимательно прочитал кусок папируса, поданный  скрибом.  Инар
слышал,  как  скриб  добавил,   что   доставленный   преступник   является