каменный шип насадите  пирамидку,  да  покрепче,  наверху  сильный  ветер.
Размеры узнаешь в моей мастерской.
     - Будет выполнено, как приказано, великий господин.
     Хемиун устал и в сопровождении Руи начал спускаться вниз.


     Прошел год. Благодаря  постоянной  поддержке  Руабена  Инар  сохранил
силы. Постепенно притупилось горе. Его  окружала  новая  семья  товарищей,
сумевших сохранить мужество и взаимную помощь. Но  бывали  дни,  когда  он
впадал в отчаяние. Тогда Руабен старался найти слова ободрения:
     - Потерпи! Пройдет еще немного времени, позабудется история с храмом,
ослабнет надзор, и ты будешь свободным. Сделай хорошую вещь и проси за нее
свободу. А там, может быть, и я сумею помочь.
     - Печально томится мое сердце, и нет в нем надежды, - угрюмо  говорил
Инар. - И, помолчав, продолжал: - Никогда мне не быть  свободным  в  нашей
стране. Всюду, где бы я ни был, клеймо раба, видимое  каждому,  сейчас  же
напомнит, что  я  всего-навсего  каторжник  и  преступник.  В  нас  всегда
воспитывали презрение к рабам. Но только здесь я понял,  что  многие  рабы
более достойны называться  людьми,  чем  наши  высокочтимые  жрецы,  перед
святостью которых преклоняется народ. Один Яхмос чего  стоит,  а  ведь  он
собирается стать Великим Начальником Мастеров.
     Инар многое передумал за это время. Прошлая жизнь  казалась  далеким,
неправдоподобным сном. Иногда во сне он  видел  задумчивые  глаза  Тии.  И
тогда днем в каменной душной щели у него  падал  тяжелый  молоток,  и  он,
закрыв глаза, вспоминал ее. В дробном перестуке ударов, в шорохе  падающей
каменной мелочи он снова слышал ее мягкий печальный голос:
     - Какое счастье быть с тем, кого любишь. Один только взгляд  любимого
человека приносит радость.
     Осторожное, участливое прикосновение руки  Эсхила  возвращало  его  к
суровой действительности. Он брал длинное полое медное сверло и вводил его
в глубь скалы медленно и терпеливо.  Стоя  на  коленях,  он  понимал,  что
избалованному нежному цветку, который назывался Тией, здесь  не  место.  И
нет теперь тоненькой девушки Тии. Есть молодая прекрасная княгиня  Тия.  И
есть еще пожизненный раб Инар, с жесткими  мозолями  на  руках,  с  черным
измученным лицом и хмурыми глазами. Что  между  ними  общего?  И  никогда,
никогда не увидит он девушку, которая была его единственной любовью.
     Эсхил, питавший к Инару особое расположение,  заметил  безразличие  и
душевную вялость у него. Терпеливый, видавший множество всяких  невзгод  в
своей жизни, Эсхил не терял жизнелюбия и бодрости. Вечером он сумел  найти
нужные слова и ободрить Инара. На  другой  день  скульптор  сказал  своему
старшему другу:
     - Давайте по очереди что-нибудь рассказывать по  вечерам.  Сначала  о
своей жизни, потом кто что знает. Что-то человеческое будет у нас.
     Эсхил ответил после долгого раздумья:
     - Согласен. Но только после подготовки. Когда по ночам на стене стоит
Псару, сбор невозможен, он слышит, как кошка, и глаза  вроде  кошачьих,  в
темноте видит. Присматривайся к страже. Подготовимся  и  будем  собираться
всем стражникам, всем Псару на зло.
     После этого  прошло  около  месяца,  и  группа  рабов  Пекрура  стала
собираться по вечерам.
     Первый рассказчик - Эсхил - поведал о себе и  своем  острове  Крит  в
Великой Зелени. Рыбак и отважный моряк, он смолоду плавал в  чужие  страны
за хлебом, которого всегда не хватало на каменистом острове.  В  последнем
несчастном плавании на корабль напали морские  разбойники,  все  отобрали,
людей продали в рабство.
     После него Техенна рассказывал о себе. В раннем детстве он был  угнан
с матерью полчищами Снофру, опустошившими земли Ливии. С ужасом  вспоминал
поход через пустыню и изумление, когда вышли к Хапи. Никогда не видели так
много воды. Рыжеволосый, как многие ливийцы, Техенна всю свою безрадостную
жизнь терпел издевательства и пинки из-за этого цвета. Черноволосые жители
Кемет не любили и боялись рыжего цвета. Он напоминал о песках пустыни, его
считали приносящим зло. Инар про себя горько подумал, что больше всего зла
принес Яхмос с черными волосами и  в  платье  жреца.  А  этот  запуганный,
забитый человек и кошки не обидел. Только теперь его  душа  оттаяла  среди
друзей.
     А потом тихий и беззлобный Пему рассказывал  свою  жизнь.  В  детстве
лишился отца, раздавленного большой глыбой. В голодный год, спасая мать  и
младших детей, за зерно стал должником храма, но  расплатиться  так  и  не
смогли, и Пему стал долговым рабом. Его - хорошего каменотеса -  взяли  на
сооружение гробницы Хетепхерес. Когда ее заканчивали, был слух,  что  всех
строителей убьют, чтобы не разглашали тайны грабителям  могил.  Но  Хемиун
всех отправил в Туру. Эсхил, внимательно слушавший, спросил:
     - Где же гробница царицы?
     - Там же, в старом некрополе,  в  Дашуре,  возле  Горизонта  ее  мужа
Снофру.
     - Уж не хочешь ли туда пробраться? - пошутил Инар.
     - Как же, вместе с  Псару  и  другими  псами,  что  стерегут  нас,  -
огрызнулся Эсхил и опасливо оглянулся.
     После этого Инар часто видел Эсхила вдвоем с  Пему,  они  уединялись,
что-то чертили на песке, говорили шепотом.
     Слушая рассказы  рабов,  Инар  как-то  изменился.  Круг  его  понятий
расширился. Он вдруг понял, как глуп был раньше,  когда  верил,  что  боги
сделали одних рабами и обрекли их на мучительную жизнь, а  других  нарекли
быть господами.



                             ВАЯТЕЛЬ И ФАРАОН

     Хемиун пришел проверить, как идет работа над скульптурой фараона. Сев
на один из камней, которых всегда было много в мастерской, он смотрел, как
Руабен  осторожно  снимал  слои  с  размеченной  клетками  будущей  статуи
сидящего царя. Здесь же был кусок папируса с тщательно выведенным профилем
Хуфу.
     Чати  раздумывал.  Чтобы  получить  достоверный  облик,  недостаточно
видеть лишь профиль. Фараон должен быть изображен в камне правдиво.  Когда
он станет Осирисом, его двойник - хранитель Ка -  должен  узнать  в  камне
Хуфу, чтобы тот и на полях Иалу смог продолжать свою прекрасную жизнь.
     - Все ли тебе ясно в лике живого бога, да живет он вечно?  -  спросил
Хемиун.