крестьянкой.
     Хемиун смотрел на своего любимца,  и  довольная  улыбка  появилась  в
углах его энергичного рта.
     - Если ты будешь заглядываться на женщин живого бога, не сносить тебе
головы.
     Скульптор сидел с посеревшим  лицом,  не  смея  заглянуть  на  князя.
Наконец, он поднял голову и, отвешивая низкий поклон, проговорил:
     - Мой великий господин! Я знаю всю глубину пропасти между неджесом  и
знатной дамой. Я никогда не заглядывался ни на одну женщину, так как люблю
свою жену.
     Чати, довольный, улыбнулся. Скульптор был понятлив, и многое  ему  не
надо было объяснять.
     Руабену больше не хотелось идти в царский дворец, он и  раньше  ходил
туда  неохотно.  Он  избегал  этого  места,  где  опасности   подстерегали
неопытного человека. И когда еще раз он побывал во дворце, Хемиун почти не
отходил  от  него.  Архитектор  посмотрел  его  рисунок,  вместе   кое-что
поправили  и  решили,  что  сходство  с  царем  очень  точное.  Табуба  не
появлялась. Хемиун очень выразительно с ней поговорил.
     В последний раз Хемиун  повел  скульптора  почему-то  через  сад,  по
пальмовой аллее. Сбоку, среди кустов оба заметили Табубу. Она стояла  одна
и  печальными  большими  глазами  смотрела  на  Руабена.  Тот  почтительно
поклонился и, бледнея, поспешил к выходу.
     Кладка слоев камня на пирамиде близилась к концу. Хемиун  поднимался,
чтобы своими глазами проверить состояние Ахет Хуфу.  Он  сидел  в  кресле,
которое несли восемь носильщиков. Они шумно дышали на крутом подъеме. День
был  жаркий,  но  опахала  отбрасывали  тень  на  князя.   Навстречу   шли
таскальщики,  поднявшие  глыбу.  Посторонились,  почтительно   склонились,
оглядывая князя исподлобья, - с любопытством одни, с неприязнью другие.  И
Хемиуну стало не по себе от этих взглядов исподлобья,  словно  говоривших:
тебе тяжело себя нести наверх, а каково нам поднимать камни? Он  остановил
носильщиков, отправил их вниз, сам стал подниматься. Дышалось трудно, ноги
наливались тяжестью. С насмешкой думал о себе: "С каких это пор он,  гроза
на Ахет Хуфу, обрел  такую  странную  чувствительность  и  застеснялся  от
взглядов черного люда. Несколько раз отдыхал. Но вот и  верхняя  площадка.
Главный помощник, архитектор Руи, улыбаясь, подбежал к  чати  и  заботливо
усадил на камень, предварительно смахнув пыль. Хемиун  тяжело  дышал,  Руи
налил воды из затененного кувшина.
     - Где же носильщики? - после приветствия спросил удивленно Руи.
     - Отослал... Надо же испытать  тяжесть  подъема,  -  смеясь,  ответил
чати.
     Укладчики продолжали работать после поклонов, знали - князь не любил,
когда при нем прерывали работу. Хемиун с удовольствием наблюдал  за  ними.
Здесь были постоянные мастера, работавшие много лет. Приятно  смотреть  на
ловкость и сноровку без суеты, которые даются умным  распорядком,  отбором
лучших приемов работы. Сидя у края уже небольшой площадки,  Хемиун  глянул
вниз. Там у длинной  насыпи,  напоминающей  чудовищный  хвост  рукотворной
горы, суетились мелкие насекомые, но он-то знал, что это работают люди.
     - Мы, великий господин,  уже  четвертый  слой  камня  укладываем  без
насыпи рычагами и канатами. Решили не наращивать насыпь, осталось  немного
- слоев восемь-десять. Как-нибудь обойдемся.
     Хемиун посмотрел вниз и ужаснулся от мысли наращивать этот хвост.
     - Хорошо  сделали.  Сам  знаешь,  Руи,  сколько  надо  людей,  земли,
кирпичей, чтобы поднять насыпь. - После раздумья посоветовал: - Для  опоры
рычагов сделай коротенькую насыпь, у ступеней  для  подъема  отбери  людей
посильнее и половчее.
     - Скоро и эту насыпь будем убирать. Наши укладчики такие  сноровистые
и с сильными руками, что и не сыщешь, да и догадкой боги не оскудили. - Он
радостно улыбнулся. - Вершина совсем близко, и начнем  одевать  нашу  Ахет
Хуфу в праздничный наряд. Думаю, через неделю будем поднимать облицовочные
плиты.
     Хемиун посмотрел на довольное лицо  Руи  и  тоже  ощущал  довольство.
Самое трудное сделано, облицовка не так трудна,  как  кладка.  Отдыхая  на
свежем ветерке, он смотрел, как шлифовали грани камнями  и  сырым  песком,
поворачивали и двигали глыбы рычагами, подкладывая под них  медные  листы,
чтобы не сбить ребра. Готовую глыбу на катках продвигали к месту,  где  ей
предстоит  быть  вечно.  Любо  смотреть,  как  мастера,  не  делая  лишних
движений, работали почти молча и глыбы точно занимали  свое  место.  Умные
эти шлифовальщики и укладчики. На них держалась все кладка, неумейка легко
может скосить. А эти неукоснительно  выполняли  все  указания  по  сложным
перемещениям в плане внутри  пирамиды.  А  сколько  сами  придумывали  для
облегчения и быстроты работы, чтобы слои не сбивались вкривь! И  с  зодчим
Руи повезло. Тот и бог творчества Птах не поскупились на дары этой голове.
Этими всеми людьми чати дорожил и часто награждал.
     Между тем к установленной глыбе  подошел  Руи  с  большим  деревянным
угольником, и молодой рабочий  приставил  его  к  глыбе.  Оба  склонились,
внимательно всматриваясь в линию соприкосновения. Подошел к ним и Хемиун и
тоже  склонился.  Он  отметил  необыкновенную   точность   установки   без
просветов. Глыба стояла  строго  вертикально.  Руи  указал  на  помощника,
скромно стоящего с угольником в больших сильных руках.
     - Видит, как никто. Гор сокологоловый наградил  его  глазами  орлиной
зоркости. Он у нас все проверяет, где нужен меткий глаз.
     Молодой помощник, покраснев, смущенно молчал.
     Проверили еще несколько глыб, ранее установленных, и Руи  видел,  как
светлело лицо князя.
     - Я доволен тобой, Руи. - Хемиун задумался и продолжал: - Глыб теперь
надо немного,  к  вершине  площадка  все  меньше.  Поставь  большую  часть
таскальщиков на подъем облицовочного камня, здесь  есть  место  для  него.
Когда облицовку спустите до насыпей, начнем их убирать.
     - Работа пойдет легче, мусор ведь уносить вниз.
     - Легче ли, Руи? - усомнился князь. - Вокруг пирамиды целый город  из
мастаб вельмож. Убирать мусор придется ближе к пустыне. Кажется, там  есть
глубокая впадина для него. Дорожку твердую проложишь, чтобы  ноги  рабочих
не вязли в песке.
     - Носильщиков много надо, чтобы  убрать  эти  горы  насыпей,  да  еще
облицовочные глыбы надо поднимать. Надо новых рабочих набирать.
     - Видно, что эти выдохлись, у них самый  тяжелый  подъем,  на  высоту
двести шестьдесят локтей. Отдам завтра приказ, чтобы сепы присылали  новых
людей, а этих отпустим. Ко мне завтра придешь, выберем  место  для  сброса
мусора.  Да,  чтобы  не  забыть.  Острие   вершины   закончишь   гранитной
пирамидкой, и в последнем слое  камня  высверлите  круглое  гнездо,  и  на