Напротив нее на кучу зеленых, с лиловыми цветами, опиралась, почти стоя,
высокая, совершенно нагая женщина. Она была менее жирна, чем  Фатма,  но
шире ее, и тело у нее было более плотное. Ее  маленькие  крепкие  груди,
широкий, без складок, Живот и бедра, сомкнутые, в мощную массу  животной
жизни, высоко и медленно  вздымались.  Неподвижные  глаза  блестели  под
грудой черных волос. Они сводом возвышались над низким  лбом  и  тяжелой
массой лежали на затылке. Руки были вытянуты по краям подушек и  унизаны
широкими браслетами, соскальзывавшими на кисти с  крупными  пальцами.  С
диадемы  свешивалось  покрывало;  оно,  колеблясь,  окружало   прическу,
спускалось вдоль руки, и, описав дугу, падало на колени; прозрачное, как
воздух, дрожало оно над слабо блестевшей  слоновой  костью  этого  тела.
Легкая тень ложилась на бока и сгущалась под мышками.
   - Это Мелек, - пояснил Измаил-Ибн-паша. - Моя вторая жена.  Третья  и
четвертая находятся рядом.
   Он поднял портьеру из тростника и бус и положил край ее  на  табурет.
Вторая комната была,  благодаря  полузакрытым  ставням,  полна  зеленого
света, а на пороге лежал вчерашний красавец-флейтист, нагой  как  Мелек;
он лежал на боку, подложив руку под  голову.  Фатма,  паша  и  герцогиня
молча смотрели на него; в это время мимо них  важно  прошел  павлин.  Он
взобрался на спящего,  повертел  блестящей  шеей  и  спорхнул  с  другой
стороны на пол, в зеленый  свет,  под  шелест  своего  пестрого  хвоста,
медленно скользнувшего по узкому, светлому колену юноши.
   В то же время из глубины комнаты быстро  и  грациозно  вышла  молодая
дама в изящном белом летнем костюме, с соломенной  шляпой  в  руке.  Она
осторожно, подняв юбки, обошла птицу и нагое тело.
   - Вот, герцогиня, это Эмина, - сказал паша.
   "Ах, - подумала герцогиня, - это та красивая длинноволосая девушка  в
венке из роз, которая так безудержно танцевала".
   Эмина бросила на Мелек и Фатму торжествующий взгляд.
   - Вы наги или плохо одеты. Я же была на посту, и я одета.
   Измаил-Ибн-паша шарил по всем углам.
   - Где же Фарида?
   Эмма пожала плечами. Фатма объявила:
   - Где же она может быть? Там, где ей весело. Она  опять  не  ночевала
дома.
   - А этот проклятый маленький неверный, который валяется без рубашки в
твоей спальне, Эмина! - пробормотал старик. - Я даю  вам  слишком  много
свободы, женушки.  Я  слишком  добр,  герцогиня,  -  добродушный  старый
крестьянин. Что вы тут натворили? Не спит  ли  мальчик  так,  как  будто
никогда не собирается проснуться?
   - Это Мелек виновата, - уверяла Эмина. - Не я самая дурная.
   Мелек медленно ворочала своими эмалевыми глазами. Фатма  прижалась  к
мужу, ероша ему бороду ручками.
   - Теперь ты видишь, кто у тебя  лучшая  жена.  Твоя  маленькая  Фатма
никогда не выходит  из  дому.  Ей  не  нужно  никого  -  ни  мужчин,  ни
мальчиков, ни девушек, ей нужен только ты, мой славный толстяк.
   - Посмотрите, герцогиня, - торжественно сказал паша с  навернувшимися
на глаза слезами, - сколько странного и прекрасного скрывается в женской
душе. Пока я был богат и запирал ее с сотней рабынь в своем гареме,  она
доставляла мне столько неприятностей, сколько только могла.
   - Самым страстным моим желанием было обмануть тебя  в  самом  гареме,
мой милый старичок, но это никак не удавалось...  Мне  еще  до  сих  пор
жаль.
   -  Но  теперь,  -  докончил  паша,  -  когда  она  живет  в   простом
крестьянском доме с открытыми окнами и дверьми и нравы в этой бесстыдной
стране позволили бы ей все, - теперь она  самая  верная,  самая  любящая
жена.
   Они были оба тронуты и ласково гладили друг друга.
   - Как же это случилось, паша, - спросила герцогиня, -  что  вы  стали
бедны?
   Все  молчали.  Вдруг  у  Мелек  вырвался  низкий  звук.  Эмина  бойко
заметила:
   - Но, Madame, это достояние всемирной истории. Он натворил  таких  же
глупостей, как и вы сами.
   Фатма ревниво оттеснила ее в сторону.
   - Не как вы, прекрасная герцогиня. Он поступил гораздо - глупее.
   - Конечно, гораздо, гораздо глупее, - пробормотал Измаил-Ибн-паша  и,
обессиленный постыдными воспоминаниями, опустился на ковер.
   Фатма защебетала:
   - Он сам своими руками погубил себя. Он до  тех  пор  швырялся  своим
счастьем, пока не случилась беда! Султан был так расположен к нему,  что
еще раз поручил ему управлять провинцией: а он ведь уже и в  первый  раз
скопил порядочное состояние. Что же он делает? Вместо того, чтобы класть
деньги в карман, он выбрасывает их. Он подкупает всех, он  хочет,  чтобы
провинция восстала и отделилась от империи. Не должен ли был ваш пример,
герцогиня, сделать его осторожнее? Все идет хорошо,  пока  не  приезжает
тайный доверенный султана  с  множеством  золота  и  с  полномочиями.  Я
предостерегаю Измаила-Ибн: "Позволь  мне  послать  к  нему  рабыню;  она
приведет его с наступлением ночи ко мне в гарем. Я клянусь тебе, что  он
не сделает мне ничего. Я дам ему  сонное  питье  и  отрежу  ему  сонному
голову. Или я отравлю его. Разве твоя мать, великая Зюлейка, не отравила
множество мужчин?" "После того, как она насладилась ими", - ответил  мне
паша. И из ревности он оставляет своего врага в живых, пока тот  сам  не
нападает на него. Тогда ему приходится бежать - ах, я как раз  примеряла
кружевную накидку, полученную из Парижа. Полюбуйтесь ею, вот  она.  Она,
конечно, разорвана, ведь она была на мне  во  всех  поездках  -  но  как
элегантна! Мой остальной гардероб должен был остаться там...
   Она заплакала. Измаил-Ибн-паша тяжело вздохнул.
   - Еще многое должно было остаться там:  все  мои  поместья,  все  мои
деньги, мои узорчатые ткани, амбары с зерном, которое я продавал  только
во время голода по очень высокой цене, и все мои  мамелюки  и  весь  мой
гарем. Друзья поспешно продали его, на  выручку  я  купил  это  скромное
имение. Я-то, старый крестьянин, доволен  -  но  мои  четыре  прекрасные
супруги!
   - Мы счастливы, возлюбленный, когда счастлив ты!  -  воскликнули  все
трое. С порога скромно повторила четвертая:
   - Когда счастлив ты, возлюбленный!
   И еще одна красивая девушка в смятых юбках, с растрепанными  локонами
и жгучими глазами, покачивающейся, томной походкой скользнула в  комнату
и упала на подушки.