желание развернуть свои плечи саженные, удаль молодецкую, проявить
свои   недюжинные  способности.  Если  вам  не  удастся   отыскать
достаточные   суммы  казенные,  то  дайте  возможность   применить
капиталы частные. По примеру Ермака Тимофеевича и Ерофея Павловича
тысячи  и  тысячи  люда  русского, удалых головушек,  не  нашедших
возможности  применять свои силу богатырскую  в  родных  пределах,
охотно  последуют  на зов тряхнувших сказочно богатой  мошной  Тит
Титычей  и  Пуд  Пудычей.  И  их не остановят  ни  бездорожье,  ни
невзгоды житейские, как и встарь, когда царства сибирские одно  за
другим  ложились к ногам наследия Мономахова. Дилеммы - Запад  или
Восток  - и быть не должно. Или Россия включит в свои пространства
весь  материк до океана синего, или Запад поработит его полностью,
и  тогда азиатские народы для нас будут еще опаснее, чем тевтоны и
англичане с французами.
И он откланялся.


А  примерно  через  полгода, в феврале девяносто третьего,  Сергей
Юльевич принимал еще одного восточного гостя.
Господин  Бадмаев,  о  котором в Петербурге было  известно  как  о
kej`pe, пользующим тибетской медициной, что привлекало к нему  дам
экзальтированных  и  чуточку помешанных на  идее  фикс  -  навечно
сохранить  молодость, а если и не молодость, то  свежесть  лица  и
стройность  фигуры,  вошел  в  кабинет  в  бурятском  национальном
костюме, богато украшенном узорами, мягких сапожках, но с нарочито
грубо кованым железным крестом на открытой, поросшей густой черной
шерстью груди. Широкое монгольское лицо его сняло приторной лисьей
улыбкой, и двигался он по лисьи мягко и грациозно.
-  Очередной попрошайка, - подумал   Сергий Юльевич и приготовился
слушать. Авантюристы с безумными прожектами одолевали министерство
финансов,  и  он  их не принимал, но Бадмаева знал  как  крестника
императора.  Да  и  интересно было, о чем  заведет  разговор  этот
богатый скотовод, какие наобещает выгоды и что попросит взамен.  К
министру  финансов по пустякам не обращаются:  не  о  торговле  же
мясом  и  шкурами будет он вести речь. Конечно же нет.  Не  зря  и
нарядился в свои одежды пестрые, не зря... На лекциях монгольского
языка,  которые  он  читает  в  Петербургском  университете,  и  в
министерстве  иностранных  дел,  где  служит,  Бадмаев  появляется
современно и щегольски одетым. Не замыслил ли он открыть на деньги
казны широкую сеть лечебниц тибетской медицины?
И  действительно,  начал Бадмаев с рассказов  о  своих  успехах  в
лечении,  назвал  кучу  пациентов  с  громкими  именами,  а  затем
потихонечку сполз к большой политике. По его словам выходило,  что
среди  монголов  и  тибетцев  зреет  желание  присоединиться,  как
среднеазиатские ханства, к России.
-  Совершенно  конфиденциально могу  вас  уверить,  что  несколько
десятков  тысяч  пограничных бурятов-пионеров,  диких  монголов  и
тибетцев  сразу  поддержат меня, стоит только начать,  -  округляя
узкие  свои  черные глаза и таинственно понижая голос говорил  он.
Для  этого, по словам Бадмаева, необходимо было построить железную
дорогу  от  Байкала на юг, к городу Ланьчжоу в китайской провинция
Ганьсу,  чтобы поднять там восстание и возложить к ногам  "Белого"
царя эту часть Китая. Внутреннего, застенного Китая.
Ай да Бадмаев!
Но,   как   и  думал  Сергей  Юльевич,  не  едино  альтруизмом   и
подвижничеством жил сей туземный конкистадор. Ни чуть не смущаясь,
он  запросил  из  казны  два  миллиона рублей  для  финансирования
бурятских  князьков, приобретения оружия, подарков  и  прочего.  К
тому же, для прикрытия воинственных своих замыслов и накопления на
границе   достаточных  сил,  Бадмаев  собирался   расширять   свое
скотоводческое предприятие.
Прощаясь,  Бадмаев взял у своего секретаря, крупного, разряженного
как   богдыхан  крещенного  китайца  по  имени  Николай   Иванович
Тифонтай,  как он его представил, сафьяновую папку  с  запиской  о
своем предложении и попросил передать императору.


О,  сколь  богатая  пища для размышлений! И  Сергей  Юльевич  тоже
понемногу  загорался необычной идеей. А что? Ведь не зря  подобные
мысли  приходят в головы столь разных людей, как аристократ  князь
Ухтомский  и  полудикий  скотовод Бадмаев.  Спешить,  конечно,  не
следует,  но обдумать предложения надо. Тем более, что  Ухтомский,
очевидно,    высказал    ему   соображения   цесаревича    Николая
Александровича,  а  Бадмаев, независимо от  Ухтомского,  подсказал
надежные   пути  воплощения  их  в  действительность.  Безусловно,
спешить не следует, но доложить императору Александру III нужно. А
затем  и  искать возможности по линии министерства финансов  и  по
линии  соседей по зданию - министерства иностранных дел. Во  время
очередного   доклада  императору,  Сергей  Юльевич   рассказал   о
необычном   предложении   Бадмаева,   и   записку   передал.   Его
hloep`rnpqjne  величество, ознакомившись с запиской,  едва  ли  не
возликовали,  но  и  изумились, - Так это  ново,  так  необычно  и
фантастично, что с трудом верится в возможность успеха.
Сергей  же  Юльевич, сопоставив записку Бадмаева с  высказываниями
князя Ухтомского, вновь глубоко задумался. Ведь что-то здесь есть!
Зная напор англичан и французов, можно быть вполне уверенным,  что
годиков  эдак через двадцать пять - тридцать они прочно утвердятся
в  Китае  и  им  этого уже станет мало. Куда же они направят  свои
хищные  взоры?  Понятно  и  не вызывает сомнения,  что  в  сторону
России.  И  воевать уже будут руками азиатов, да тех же  китайцев,
например.  А  с востока Россия слаба, ох и слаба... И в  Туркестан
они  могут нахлынуть, и в Приамурье, и в Сибирь... Англичане любят
чужими  руками  жар загребать. А ведь и так может произойти,  что,
напустив с востока Китай, англичане накинутся на Россию с  запада?
Надо, по возможности, упредить англичан. Почему бы, действительно,
не  воспользоваться предложением Бадмаева, изыскать нужную  сумму,
да и приготовить центры восстания в Монголии, застенном Китае и на
Гималаях? Что получится - неизвестно, но ведь попытка - не  пытка.
И  еще  один  довод в пользу предложения Бадмаева  есть.  Построив
железную дорогу через всю Сибирь во Владивосток, а южную  ветку  -