поводу принципа равенства всех перед законом, состоит в том, что он уничтожил
все привилегии ранга и благородного происхождения. Этот принцип, считают они,
"атомизировал" общество, растворил "органическое" разделение в "аморфных"
массах. Теперь решающей силой стало абсолютное большинство, и его мелочный
материализм вытеснил благородные традиции предшествовавших веков. Отныне
властелин -- деньги. Совершенные ничтожества пользуются богатством и
изобилием, тогда как люди достойные и благородные не имеют за душой ничего.
Такие рассуждения молчаливо признают, что при ancien regime аристократы
обладали достоинствами и были обязаны высоким положением и достатком своему
моральному и культурному превосходству. Едва ли нужно всерьез развенчивать
этот миф. Воздерживаясь от всяких оценок, отметим лишь, что все историки
единодушны в том, что высшая аристократия основных европейских стран -- это
потомки тех солдат, дворовых людей и придворных, которые в
религиозно-политической борьбе XVI--XVII веков благоразумно примкнули к
партиям, одержавшим победу в своих странах.
По-разному оценивая стандарты жизни в старые времена, все консервативные и
"прогрессивные" противники капитализма, тем не менее, сходятся в осуждении
норм жизни в капиталистическом обществе. По их мнению, успеха и признания
добиваются здесь не те, кто заслуживает этого, но пустые и недостойные люди. И
те и другие противники капитализма ратуют за то, чтобы заменить более честными
методами те, якобы несправедливые методы распределения, которые существуют при
свободном капитализме.
Никто никогда не утверждал, что при свободном капитализме процветают те, кому
должно отдаваться предпочтение с точки зрения вечных ценностных норм.
Капиталистическая свобода рынка не предполагает вознаграждения человека
согласно его "подлинным" заслугам, неотъемлемым достоинствам и моральному
совершенству. Не делает его процветающим и оценка его вклада с точки зрения
"абсолютной" справедливости. Важна только оценка, даваемая его собратьями,
которые, однако, применяют исключительно собственные мерки, исходя при этом из
своих вкусов, желаний и целей. Именно в этом состоит особенность
демократической системы рынка. Потребитель -- превыше всего, а значит он, --
полновластный хозяин. И он должен быть удовлетворен.
Миллионы людей любят "Пинкапинку", напиток, изготовляемый всемирно известной
компанией "Пинкапинка". Миллионы людей любят детективы, фильмы ужасов,
бульварную прессу, корриду, бокс, виски, сигареты, жевательную резинку.
Миллионы отдают свои голоса за правительства, желающие вооружаться и воевать.
Поэтому предприниматели, которым удается лучше и дешевле производить все вещи,
необходимые для удовлетворения этих нужд, становятся богатыми. В условиях
рыночной экономики важно не научное определение ценности, а та реальная
оценка, которую дают данной вещи люди, покупая или не покупая ее.
Тому, кто склонен сетовать на нечестность рыночной системы, можно
порекомендовать лишь одно. Если хочешь добиться успеха, попытайся предложить
потребителю что-либо дешевле или лучше чем то, что уже имеется. Попытайся
превзойти Пинкапинку другим, более удачным напитком Равенство перед законом
позволяет тебе вызвать на соревнование любого миллионера.
В условиях рынка, не испытывающего давления со стороны правительства, которое
стремилось бы наложить на него запреты и ограничения, можно пенять только на
себя, если ты не смог превзойти шоколадного короля, кинозвезду или чемпиона по
боксу.
Если вы предпочтете богатству, которого могли бы добиться, торгуя одеждой или
занимаясь профессиональным боксом, удовлетворение от занятий поэзией или
философией, -- ваше право. Но тогда, естественно, вы не заработаете столько,
сколько заработает тот, кто будет служить большинству. Ибо таков закон
экономической демократии рынка.
Тот, кто удовлетворяет нужды небольшого числа людей, может рассчитывать на
меньшее количество долларов, чем тот, кто удовлетворяет потребности большого
числа людей. В том, что касается заработка, кинозвезда всегда обгонит
философа, а изготовители Пинкапинки -- создателя симфоний.
Важно представлять себе, что возможность конкурировать в области цен, которая
должна быть гарантирована обществом, является социальным институтом. Нельзя
устранить или смягчить врожденные дефекты, которыми природа поставила многих в
более трудное положение по сравнению с остальными. Нельзя изменить то, что
кто-то родился больным или стал инвалидом. Биологическая "оснащенность"
человека очень жестко ограничивает сферу его деятельности. Люди, которые
обладают способностью мыслить самостоятельно, отделены непреодолимой пропастью
от людей, не обладающих этой способностью.
Негодование, порождаемое неудовлетворенным честолюбием
ТЕПЕРЬ попытаемся понять, почему многие ненавидят капитализм. В обществе,
основанном на кастах и сословиях, индивидуум может приписать свою
неудачливость обстоятельствам, находящимся вне его контроля. Он раб, потому
что высшие силы, определяющие ход событий, навязали ему это состояние. Это
случилось не по его вине, и у него нет оснований стыдиться своего жалкого
положения. Его жена не может упрекнуть его ни в чем. На упрек: "Почему ты не
герцог? Будь ты герцогом, я была бы герцогиней", -- он возразит ей: "Родись я
сыном герцога, я женился бы не на тебе, дочери раба, а на дочери другого
герцога; в том, что ты не герцогиня -- только твоя вина, нужно было более
обдуманно выбирать родителей".
При капитализме все выглядит иначе. Здесь положение человека зависит от его
собственных усилий. Каждый, чье честолюбие не удовлетворено в полной мере,
осознает, что он просто упустил свой шанс, пытался, но не смог, и его ближний
оказался удачливее. И когда его жена попрекает его: "Почему ты зарабатываешь
всего 80 долларов в неделю? Если бы ты был таким же ловким, как твой бывший
приятель Пол, ты был бы бригадиром и мне жилось бы лучше", -- он сознает свою
неполноценность и испытывает унижение.
Жестокость капитализма, о которой столько говорят, состоит в том, что каждый
получает от него столько, сколько он делает для пользы и благосостояния
ближних.
Осуществление принципа "каждому -- по его труду" не может быть ответственно за
личные неудачи. Каждый прекрасно сознает, что есть люди, такие же как он сам,
которые добились успеха там, где он сам потерпел неудачу. Каждый знает и то,
что многие из тех, кому он завидует, -- это люди, добившиеся всего сами и
начавшие с того же, что и он сам. И что хуже всего, он прекрасно знает, что
это ясно всем остальным. Он читает в глазах своей жены и детей немой упрек:
"Почему ты не оказался расторопнее и умнее?" Он замечает, как восхищаются люди
теми, кто добился больше, чем он, и какое презрение и жалость они испытывают к
его собственной неудачливости.
При капитализме человека несчастным делает то, что эта система дает каждому
возможность добиться самого высокого положения, но этого, разумеется,
достигают немногие. Чего бы человек ни добился, это всегда лишь ничтожная
часть того, чего жаждет его честолюбие. Перед его глазами всегда есть люди,