принуждения. Свободу индивидуума ограничивает не насилие или угроза насилия со
стороны других людей, а только физиологическая структура его тела и
естественная ограниченность его производительных возможностей. Естественно,
что способность человека самому определять свою судьбу не может преодолеть
границы законов природы.
Констатируя эти факты, мы не трактуем индивидуальную свободу с точки зрения
каких-либо абсолютных критериев или метафизических понятий. Мы воздерживаемся
также от оценки модных доктрин апологетов тоталитаризма как "правого", так и
"левого" толка. Мы не разделяем утверждения, что массы, якобы, слишком
неразвиты и неспособны понять, в чем состоят их "истинные" потребности и
интересы, и нуждаются в опекуне, -- правительстве, иначе их дело плохо. Мы не
будем также анализировать утверждения, что есть претенденты из числа
"сверхчеловеков", готовые взять на себя роль таких опекунов.
Побуждение к экономическому совершенствованию
ПРИ капитализме простой человек пользуется благами, которые в предшествующие
времена были неизвестны, а, следовательно, и недоступны даже самым
состоятельным людям. Но, разумеется, все эти мотоциклы, телевизоры и
холодильники не делают человека счастливым. В момент их приобретения он,
возможно, чувствует себя счастливее, чем прежде. Но едва его желание
удовлетворено, тотчас возникают новые. Такова человеческая природа.
Немногие американцы полностью отдают себе отчет в том, что их страна имеет
самый высокий уровень жизни, и уровень жизни среднего американца кажется
сказочным и недостижимым огромному большинству людей в некапиталистическом
мире. Большинство склонно недооценивать то, что они имеют и могут достичь и
стремятся добиться того, что лежит за пределами их возможностей. Бессмысленно
сетовать по поводу ненасытности человека в приобретении все большего
количества благ. Именно это стремление стимулирует человека к экономическому
совершенствованию. Едва ли можно считать достоинством удовлетворенность
человека тем, чем он обладает, либо чего он может легко добиться, или отказ от
всяких попыток улучшить свое материальное положение. Такое поведение
свойственно скорее животному, но не разумному человеческому существу.
Отличительная черта человека состоит в том, что он никогда не прекращает
попыток повысить свое благосостояние целенаправленной деятельностью.
Однако это стремление должно быть соразмерно цели. Оно должно вызвать желаемый
эффект. Прискорбно в наших современниках не то, что они безудержно стремятся к
все большему разнообразию предметов потребления, но что они выбирают неверные
средства для достижения этой цели. Они введены в заблуждение лживой
идеологией, поэтому потворствуют политике, противоречащей их собственным
жизненным интересам, если их понять правильно. Не желая осознать неизбежные
следствия своего поведения, которые не замедлят сказаться в конечном счете,
они довольствуются теми краткосрочными выгодами, которые оно дает им сегодня.
Они призывают принять меры, которые, в конце концов, обязательно приведут к
всеобщему обнищанию, разрыву сотрудничества между общественными группировками
на основе разделения труда и возврату к варварству.
Есть только один способ улучшить материальное положение человека: ускорить
рост накапливаемого капитала по отношению к росту населения; Чем больше
капитала вкладывается в расчете на одного работающего, тем больше товаров
может быть произведено и потреблено, тем лучшего качества они будут. Именно
такое положение породил и порождает каждый день заново капитализм, столь
ненавистная многим "система прибыли". И все же многие правительства и
политические партии стремятся уничтожить капитализм.
Почему же они ненавидят капитализм? Почему все они, пользуясь всеми благами,
предоставляемыми капитализмом, с такой ностальгией смотрят назад, в "доброе
старое время" и на жалкое положение рабочего в сегодняшней России?
Сословное общество и капитализм
ПРЕЖДЕ чем обсудить этот вопрос, необходимо четко уяснить основную
особенность, отличающую капитализм от иерархического общества.
Довольно часто предпринимателей и капиталистов в обществе рыночной экономики
уподобляют аристократам в иерархическом обществе. Критерий сравнения здесь --
относительная состоятельность обеих групп по сравнению с относительной
бедностью остального общества. Однако, прибегая к этой метафоре, мы рискуем
упустить важнейшее отличие между богатством аристократа и богатством "буржуа"
или капиталиста.
Богатство аристократа не является фактором рынка, оно возникло не в результате
снабжения потребителя товаром и не может исчезнуть или измениться под
воздействием поведения части общества. Оно порождено завоеванием или щедростью
завоевателя. Это богатство может быть отнято лицом, давшим его, стать добычей
другого или быть растраченным самим обладателем по нерадивости, феодал не
служит потребителю и, таким образом, защищен от недовольства народа.
Предприниматели и капиталисты обязаны своим состоянием населению, которое
покровительствует их бизнесу. Они неизбежно теряют его, как только приходят
люди, обслуживающие потребителей лучше и дешевле.
В наши задачи не входит описание исторических условий появления каст и
сословий, подразделения людей на наследственные группы, имеющие различный
ранг, различные права, притязания и законные привилегии. Для нас важно лишь
то, что сохранение этих феодальных институтов оказалось несовместимо с
капиталистической системой. Их отмена и установление принципа равенства перед
законом сломали барьеры, мешавшие человечеству пользоваться благами, которые
могла дать система частной собственности на средства производства и частное
предпринимательства
В обществе, основанном на рангах, сословиях и кастах, общественное положение
человека фиксировано. Он родился с определенным статусом, и его положение
жестко определено законами и обычаями, дающими любому члену его сословия
определенные привилегии и обязанности или накладывающими на него определенные
ограничения. В случае крайней удачи или, напротив, неудачи индивидуум может
либо приобрести более высокий социальный статус, либо потерять свой и перейти
в более низкую категорию. Но, как правило, условия человека определенного
ранга или сословия улучшаются или ухудшаются только при изменении состояния
всего общества. Индивидуум, в первую очередь, принадлежит не определенной
нации, а скорее определенному сословию (Stand, etat) и только в качестве
такового входит в состав нации. Со своим соотечественником, принадлежащим к
другому сословию, он не чувствует никакой общности. Он ощущает только
пропасть, разделяющую обоих. Отличия проявлялись и в языке, и в одежде. При
ancien regime европейские аристократы разговаривали преимущественно
по-французски, третье сословие пользовалось местными диалектами, а низшие слои
городского населения и крестьяне сохраняли местные наречия, жаргоны, арго,
непонятные образованным людям. Различия наблюдались и в манере одеваться.
Можно было безошибочно определить принадлежность любого человека к
определенному сословию.
Основная критика, высказываемая сторонниками "доброго старого времени" по