критическое отношение к современному капитализму. Так, Карл Барт (1886--1968),
высланный нацистским режимом из Германии, был в определенной степени близок к
идеям христианского социализма. Рейнхольд Нибур (1892--1971) критиковал
капиталистическое общество, как противоречащее началам христианской этики.
Эмигрировавший при Гитлере из Германии в США Пауль Тиллих (1886--1965) много
внимания уделял порождаемому современным буржуазным обществом отчуждению
человека от мира, от других людей и от бога. Уильям Темпл (1881--1944),
ставший в 1942 г. архиепископом Кентерберийским, выступал за социальные
реформы, поддерживал профсоюзное движение. Некоторые из неоортодоксов,
особенно К. Барт, выступали против кампании антикоммунизма.]
Не исключено, что был прав В. Харкурт, заявивший более 60-ти лет тому назад:
"Мы теперь все социалисты". [Харкурт Уильям (1827--1904) -- английский
политический деятель, юрист и публицист конца XIX века. Принимал участие в
налоговой реформе.] Но ясно одно: сегодня различные правительства,
политические партии, преподаватели и писатели, воинствующие атеисты и
христианские богословы почти единодушны в своем страстном отрицании рыночной
экономики и в восхвалении тех преимуществ, которые якобы предоставляет
всемогущество государства. Подрастающее поколение воспитывается в атмосфере,
пропитанной социалистическими идеями.
Влияние просоциалистической идеологии наглядно прослеживается в том, как,
почти без исключений, общественное мнение объясняет причины, побуждающие людей
присоединяться к социалистической и коммунистической партиям. Говоря о
внутренней политике, принято считать, что неимущие классы "естественно и
неизбежно" сочувствуют радикальным программам: планированию, социализму и
коммунизму, и только люди состоятельные имеют основания голосовать за
сохранение рыночной экономики. Это утверждение принимает постулат социалистов,
что при капитализме экономические интересы масс попираются в угоду
"эксплуататорам", что социализм обязательно повысит уровень жизни простого
человека.
Однако люди не потому хотят социализма, что знают, социализм улучшит их жизнь,
-- и не потому отвергают капитализм, что знают: эта система враждебна их
интересам. Они -- за социализм, потому что верят: при социализме жизнь будет
лучше, -- и ненавидят капитализм, считая, что он враждебен им. Они потому и
социалисты, что ослеплены завистью и невежеством. Они упорно отказываются
изучать экономику и не желают ничего знать о сокрушительной критике, которой
экономисты подвергли социалистические планы. В их глазах экономика, будучи
абстрактной теорией, ничего не стоит. Они, социалисты, доверяют только опыту.
Но при этом упрямо отказываются признать такие неоспоримые факты, как,
например, то, что в капиталистической Америке уровень жизни обычного человека
несравненно выше, чем в советском социалистическом раю.
Говоря о положении в экономически отсталых странах, люди обнаруживают столь же
ошибочные рассуждения. Им кажется, что эти народы должны "естественно"
сочувствовать коммунизму уже только потому, что они живут в нищете. Нет
сомнения в том, что живущие бедно нации стремятся покончить с нищетой. Желая
улучшить свои неудовлетворительные условия, они должны, следовательно, принять
такую систему экономической организации общества, которая надежнее всего
обеспечила бы им достижение этой цели: поэтому логично было бы выбрать
капитализм. Однако сбитые с толку лживыми антикапиталистическими идеями, они
оказываются предрасположенными к коммунизму. Весьма парадоксально, что лидеры
народов Востока, с завистью глядя на процветание западных наций, в то же время
отвергают именно те принципы, которые позволили Западу стать процветающим, и
восхищаются русским коммунизмом, который держит саму Россию и ее сателлитов в
бедности. Еще более парадоксально, что американцы, пользуясь плодами
капиталистического большого бизнеса, превозносят советскую систему и считают
совершенно "естественным", чтобы полуголодные народы Азии и Африки предпочли
капитализму коммунизм.
Можно спорить о том, следует ли каждому серьезно изучать экономику. Но одно не
вызывает сомнения: человек, который публично рассуждает или пишет о различии
между капитализмом и социализмом, не познакомившись предварительно со всеми
экономическими данными по этому вопросу, всего лишь безответственный демагог.
-------------------------------------------------------------------------------

Литература при капитализме
Рынок литературной продукции
КАПИТАЛИЗМ дает многим возможность проявить инициативу. В то время как
сословное общество предписывает каждому неизменный определенный круг занятий и
не потерпит отклонения от традиционных норм поведения, капитализм поощряет
новатора. Прибыль будет наградой тому, кто сумел успешно преодолеть рутинные
способы выполнения своих задач, а убыток -- наказанием тому, кто инертно
повторяет устаревшие методы. Индивидууму дается возможность показать, что он
умеет делать лучше других.
Однако свобода индивидуума ограничена. Она является порождением рыночной
демократии и, стало быть, зависит от того, как оценит достижения индивидуума
всемогущий потребитель. На рынке ценится не то, что выполнено хорошо, но
только то, что признано выполненным хорошо, причем признано достаточным числом
покупателей. Если потенциальные покупатели по каким-либо причинам не оценили
продукцию по достоинству, то сколь высокого качества она бы ни была, все
заботы и расходы придется считать напрасными.
Капитализм по своей сути -- это система массового производства для
удовлетворения потребностей масс. Товары льются на простого человека словно из
рога изобилия. Капитализм поднял средний уровень жизни на недостижимую прежде
высоту. Он позволил миллионам людей пользоваться благами, которые несколько
поколений тому назад были доступны только немногочисленной элите.
Наглядный пример -- развитие широкого рынка для всех видов литературы.
Литература -- в самом широком смысле -- товар, потребляемый миллионами. Они
читают газеты, журналы, книги, слушают радио, составляют театральную публику.
Писатели, режиссеры, актеры, нравящиеся публике, имеют приличные доходы. В
рамках общественного разделения труда при капитализме возникло новое
подразделение -- литераторы, то есть люди, живущие литературным трудом. Эти
писатели продают свои услуги или плоды своего труда на рынке точно так же, как
это делают другие специалисты. Благодаря лишь одному умению писать они прочно
интегрированы общей системой рыночного общества.
В докапиталистический период писательство было неприбыльным делом. Заработать
на жизнь могли кузнецы и сапожники, но не писатели. Писательство было
свободным искусством, увлечением, а не профессией, благородным занятием
богатых людей, королей, грандов, государственных мужей, аристократов и других
джентльменов с независимым доходом. В свободное время писали епископы и
монахи, преподаватели университетов и военные. Человек, не имеющий средств, но
испытывающий неодолимую потребность писать, должен был прежде обеспечить себе
источник дохода и лишь потом браться за перо. Так, Спиноза шлифовал линзы.