отличие от "синих воротничков" -- по цвету рабочей спецодежды).]
Сидя за столом и перенося на бумагу слова и цифры, чиновник часто бывает
склонен переоценивать значимость своей работы Он, как и его начальник, пишет и
читает то, что написали другие, или говорит -- прямо или по телефону -- с
другими людьми. Переполняясь самомнением, он воображает себя принадлежащим к
управленческой элите и сопоставляет свои задачи с задачами начальника. Будучи
"работником умственного труда", он смотрит свысока на рабочего, руки которого
перепачканы и покрыты мозолями. Он чувствует себя оскорбленным, узнав, что
многие рабочие получают больше и пользуются большим уважением, чем он. Какая
досада, думает он, что капитализм не оценивает по достоинству "умственный
труд" и носится с какими-то "работягами".
Вынашивая эти наивные идеи об особой важности конторской работы по сравнению с
ручным трудом, клерк лишает себя возможности трезво оценить ситуацию. Он не в
силах понять, что работа в конторе состоит в выполнении ряда рутинных
процедур, требующих элементарных навыков, тогда как "работяги", которым он
завидует -- это высоко квалифицированные механики и знатоки техники, умеющие
управлять сложными станками и приспособлениями современной индустрии. Именно
это полное искажение реального положения дел мешает чиновнику разобраться во
всем объективно и сделать верные выводы.
С другой стороны, конторский работник испытывает постоянный дискомфорт от
ежедневного общения с людьми, стоящими выше его в служебной иерархии. Он
видит, что коллеги, подобно ему начинавшие карьеру с нуля, продвинулись вверх
по служебной лестнице, тогда как он так и остался внизу. Еще вчера его
приятель Пол был на одном с ним уровне, а сегодня уже занимает более высокий и
лучше оплачиваемый пост. И все же, думает он. Пол во всех отношениях уступает
ему. Конечно, отсюда следует вывод: Пол обязан своим возвышением грязным
махинациям, которые могут возыметь действие только при этой подлой
капиталистической системе, которую во всех книгах и газетах ученые и политики
осуждают как источник всех зол и бед.
Классическое выражение убежденности чиновника в том, что его работа есть часть
предпринимательской деятельности и она сродни работе начальника, можно найти в
одном из самых известных очерков Ленина, где он описывает "контроль за
производством и распределением". [Имеется в виду "Государство и революция".
Далее Л. Мизес цитирует или пересказывает отдельные места этой работы.] Сам
Ленин и его единомышленники никогда не понимали, как действует рыночная
экономика, да и не стремились понять. О капитализме они знали что, по мнению
Маркса, он -- худшее из всех зол. Они были профессиональными революционерами.
Единственным источником существования были для них партийные фонды,
пополнявшиеся за счет добровольных взносов или насильственных "экспроприации".
Но еще до 1917 года, будучи в изгнании в Западной и Центральной Европе,
некоторые из ленинских товарищей по партии время от времени служили
чиновниками в деловых фирмах. Именно их опыт -- опыт клерков, заполняющих
бланки, записывающих цифры и подшивающих бумаги, -- послужил Ленину источником
сведений о предпринимательской деятельности.
Ленин правильно понял различие между деятельностью предпринимателя, с одной
стороны, и работой "научно образованного персонала инженеров, агрономов и т.
д.", -- с другой. Эти специалисты и технологи главным образом -- исполнители
приказов. При капитализме они подчиняются капиталисту, при социализме --
"вооруженным рабочим". Функция капиталистов и предпринимателей -- в другом:
она, по Ленину, состоит в "контроле за производством и распределением, трудом
и продукцией". Таким образом, задачи предпринимателей и капиталистов
заключаются в установлении целей, ради которых факторы производства должны
быть задействованы, чтобы как можно лучше удовлетворять нужды потребителей, то
есть в определении, что нужно производить, в каком количестве и какого
качества. Будучи марксистом, Ленин не представлял себе тех трудностей, которые
неизбежно приходится преодолевать при любой системе общественной организации,
когда дело касается производственного процесса: неизбежная ограниченность
факторов производства; невозможность заранее знать условия, которым должно
соответствовать производство; необходимость выбрать из огромного множества
технологических методов, пригодных для достижения заранее спланированных
целей, те, которые в наименьшей степени противоречат этим целям, то есть
такие, при которых издержки производства будут минимальными. В писаниях Маркса
и Энгельса об этом нет и намека. Из рассказов товарищей, которым доводилось
иногда работать в конторах, Ленин знал о бизнесе, что там много бумажной
волокиты: записей, цифр. Так, он утверждает, что "учет и контроль" -- это
основное условие организации и правильного функционирования общества. Но учет
и контроль, -- продолжает он, -- "упрощен капитализмом до чрезвычайности, до
необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций
наблюдения и записи, знания четырех действий арифметики и выдачи
соответствующих расписок" .
[Л. Мизес цитирует Ленина по довольно свободному переводу на английский. В
настоящем издании цитата приведена по русскому оригиналу (см. Ленин В. И.,
Полн. собр. соч., т. ЗЗ, с. 101).]
Вот вам во всей ее красе философия чиновника, занятого перекладыванием бумажек
с места на место.
Негодование "кузенов"
НА рынке, на который не воздействуют внешние силы, существует тенденция
перехода управления средствами производства в руки наиболее энергичных людей.
Как только человек или фирма дают себе послабление в усилиях как можно лучше
удовлетворить самые насущные из все еще недостаточно удовлетворенных нужд
потребителя, начинается растрата богатства, накопленного более удачливыми
предшественниками. Часто эта растрата состояния начинается еще при жизни
самого бизнесмена, когда его энергия и предприимчивость начинают ослабляться
под влиянием возраста, усталости, болезни, а его способность учитывать
непрерывно меняющуюся структуру рынка постепенно теряется. Чаще состояние
проматывается нерадивыми наследниками. Если инертное и вялое потомство все же
не совсем сходит со сцены и, несмотря на свою нерасторопность, сохраняет
достаток, то только благодаря институтам и политическим мерам, которые были
продиктованы антикапиталистическими тенденциями. Эти потомки отходят от рынка,
где невозможно сохранить имеющееся богатство иначе, как приобретая его вновь
каждый день в жесткой конкуренции со всеми: с уже существующими фирмами и с
новичками, "начинающими с нуля". Покупая правительственные облигации, они
прячутся под "крылышко" правительства, обещающего спасти их от превратностей
рынка, где за нерасторопность приходится расплачиваться потерями. <В Европе до
настоящего времени была еще одна возможность обезопасить богатство от
нерадивости или причуд владельца. Состояние, приобретенное на рынке, могло
быть вложено в большие земельные владения, защищенные от конкуренции
протекционистскими тарифами и другими законными мерами предосторожности.
Передающиеся по наследству без права отчуждения поместья в Великобритании и