сумму, достаточную только для поддержания жизни. Труд, по вполне понятным
причинам, недоволен скупостью "управляющих" и готов прислушаться к призывам
радикалов, коммунистов, цель которых -- полная экспроприация "управляющих".
Однако большинство трудившихся достаточно умеренно во взглядах, чтобы не
впадать в крайний радикализм. Они отвергают коммунизм и готовы
довольствоваться менее радикальными мерами, чем полная конфискация
"незаработанного" дохода. Их цель -- умеренное решение планирование, создание
государства всеобщего благоденствия, социализм. В этом споре интеллектуалы,
которые якобы не принадлежат ни к тому, ни к другому лагерю, призваны
выступать третейскими судьями. Профессора -- представители науки, и писатели
-- представители литературы, должны избегать экстремизма обеих группировок: и
тех, кто рекомендует капитализм, и тех, кто выступает за коммунизм. Их место
-- в стане умеренных. Они должны выступать за планирование, за государство
всеобщего благоденствия и социализм, и поддерживать любые меры, направленные
на то, чтобы обуздать алчность "управляющих" и не дать им злоупотреблять своей
экономической властью.
Нет необходимости еще раз детально анализировать ошибки и противоречия,
характерные для подобного стиля мышления. Достаточно выделить три основных
заблуждения.
Первое. Основной идеологический конфликт нашего времени -- это не борьба за
распределение "национального дохода". Это и не спор двух классов, каждый из
которых стремился бы присвоить себе как можно большую долю из общей суммы,
подлежащей распределению. Он заключается в споре по поводу того, какая система
экономической организации общества лучше. Вопрос в том, какая из двух систем,
капитализм или социализм, обеспечивает более высокую продуктивность
человеческого труда, направленного на улучшение жизни. Итак, может ли
социализм считаться заменой капитализма и возможна ли в условиях социализма
вообще какая-либо рациональная производственная деятельность, то есть
деятельность, основанная на экономических расчетах. Фанатизм и догматизм
социалистов проявляется в том, что они упрямо отказываются всерьез вникать в
эти проблемы. У них давно сложилось убеждение, что капитализм -- худшее из
зол, а социализм -- воплощение всего хорошего. Любая попытка проанализировать
экономические проблемы социалистического строя рассматривается как
"посягательство на святыню". Поскольку условия жизни на Западе пока еще не
допускают физического уничтожения "святотатцев", как это делается в России, их
попросту оскорбляют и очерняют, пытаясь скомпрометировать их мотивы, и просто
бойкотируют. <Последние два утверждения не распространяются разве что на
трех-четырех авторов-социалистов нашего времени, которые -- правда, несколько
запоздало и без особого успеха -- начали изучать экономические проблемы
социализма. В отношении всех других социалистов от самого зарождения
социалистических учений до настоящего времени все сказанное справедливо.>
Второе. Социализм и коммунизм с экономической точки зрения не различаются. Оба
термина обозначают одну и ту же систему экономической организации общества,
предполагающую общественный контроль над всеми средствами производства в
отличие от системы частного управления ими, то есть капитализма. Оба термина,
социализм и коммунизм, синонимичны. Документ, который все марксистские
социалисты считают незыблемой основой своей веры, называется Коммунистическим
манифестом. С другой стороны, официальное название коммунистической русской
империи -- Союз Советских Социалистических Республик (СССР) <о попытке выявить
различие между социализмом и коммунизмом см. Мизес "Запланированный хаос">.
Антагонизм между сегодняшними социалистическими и коммунистическими партиями
не распространяется на вопрос о конечной цели их политики. Он касается,
главным образом, стремления русских диктаторов подчинить себе как можно больше
стран и в первую очередь -- Соединенные Штаты Америки. Другой спорный вопрос,
должен ли общественный контроль над производительными средствами
устанавливаться конституционным путем или же насильственным свержением
находящегося у власти правительства.
Термины "плановое хозяйство" и "государство всеобщего благоденствия" означают
на языке экономистов и политиков не что иное, как конечную цель социализма и
коммунизма. [Согласно сформировавшейся в середине XX века в США концепции
государства всеобщего благоденствия, современное государство располагает
возможностями ликвидации пороков "старого" капитализма, устранения социальных
противоречий и обеспечения общего благосостояния. Три основные признаки
государства всеобщего благоденствия: регулирование частного
предпринимательства, высокая доля государственной собственности и социальные
гарантии трудящимся, предоставляемые государством.] Введение планового
хозяйства означает замену планов отдельных граждан государственным
планированием. Предприниматели и капиталисты будут лишены возможности
использовать свой капитал по собственному усмотрению и вынуждены будут
безоговорочно подстраиваться под планы центральных планирующих органов. Это
равносильно передаче правительству контроля, осуществляемого предпринимателями
и капиталистами.
Следовательно, было бы серьезной ошибкой рассматривать социализм, плановое
хозяйство, государство всеобщего благоденствия, как такое решение вопроса об
экономической организации общества, которое можно было бы охарактеризовать как
"менее абсолютное", "менее радикальное". Социализм и планирование не являются
чем-то противоречащим коммунизму, вопреки распространенному мнению. Социалист
более умерен, чем коммунист, разве что в том, что он не передает секретные
документы своей страны русским агентам и не замышляет покушения на буржуа,
настроенного против коммунизма. Это само по себе довольно существенное
различие. Но оно никоим образом не распространяется на конечную цель
политической деятельности.
Третье. Капитализм и социализм -- это две различные модели общественной
организации. Частный контроль над средствами производства и общественный
контроль -- это понятия не только противоречащие друг другу, но и просто
несовместимые. Такой экономической организации, как смешанная экономика, то
есть экономика, находящаяся посредине между капитализмом и социализмом, не
существует. Все сторонники так называемого промежуточного решения призывают не
к компромиссу между капитализмом и социализмом, но к третьей модели, которая
обладает своей спецификой и должна оцениваться по собственным заслугам. Эта
третья система, -- интервенционизм, -- отнюдь не сочетает в себе, как
утверждают ее пропагандисты, отдельные черты капитализма с чертами социализма.
Она полностью отличается и от одного и от другого. Экономистов, утверждающих,
что интервенционизм не достигает той цели, которую ставят перед собой его
защитники, а только усугубляет положение -- не с точки зрения самих
экономистов, а только с точки зрения сторонников интервенционизма, -- не
следует считать упрямцами или экстремистами. Они просто объективно описывают
неизбежные следствия интервенционизма.
Когда Маркс и Энгельс в "Коммунистическом Манифесте" призывают к определенным
интервенционистским мерам, они тем самым вовсе не имеют в виду компромисс