препятствует устойчивости основания начатой башни, вы заявили королю,  будто
нужно обрызгать щебень моею кровью. Но скажите, что, по-вашему, сокрыто  под
основанием?  Ведь  под  ним  находится  нечто  мешающее  его  устойчивости".
Оробевшие прорицатели промолчали. Тогда Мерлин, прозывавшийся  и  Амброзием,
проговорил: "Владыка король, призови строителей  и  прикажи  им  выкопать  в
земле яму поглубже, и ты обнаружишь озеро, которое  не  дает  башне  должной
опоры". Когда это было исполнено, под землей действительно оказалось  озеро,
в котором и крылась истинная причина неустойчивости основания  башни.  Вслед
за тем Амброзий-Мерлин подошел  к  прорицателям  и  сказал:  "Ответьте  мне,
лживые вы льстецы, что находится на дне озера?"  Не  промолвив  ни  слова  в
ответ, они промолчали,  словно  немые.  "Распорядись,  властитель,  спустить
озеро по канавкам, и ты увидишь на его дне два полых изнутри камня и  в  них
двух спящих драконов". Король поверил и этому предвещанию  юноши,  ибо  все,
что тот говорил об озере, полностью оправдалось,  и  приказал  его  осушить,
пораженный больше, чем всем остальным, самим Мерлином. Да и  все  окружающие
были поражены его мудростью и сочли, что в нем обитает божественный Дух.
     109.  Я  еще  не  дошел  до  этой  части  моего  изложения,  как  из-за
распространившейся  повсюду  молвы  о  Мерлине  меня  стали  побуждать   мои
современники и в особенности епископ линкольнский Александр, муж величайшего
благочестия и премудрости, предать пророчества этого юноши гласности. Ни  во
всем духовенстве, ни между мирянами не было никого, кому так  стремились  бы
угодить все те, кого неизменная доброта и  благосклонная  щедрость  епископа
Александра склоняли к повиновению его воле. И вот, решив  удовлетворить  его
пожелание, я перевел упомянутые пророчества  и  отослал  их  ему  вместе  со
следующим посланием.
     110. "Преосвященный Александр  Линкольнский,  преклонение  перед  твоей
беспорочностью повелело  мне  перевести  с  бриттского  языка  на  латинский
пророчества Мерлина прежде, чем я довел  до  конца  мой  рассказ  о  деяниях
бриттских королей. Ведь я предполагал завершить  его  раньше,  а  упомянутые
пророчества привести впоследствии, дабы, занятый одновременно тем и  другим,
мой ум не  запамятовал  некоторых  подробностей.  Однако  будучи  убежден  в
снисходительности, каковой подарит меня твой свободный от надменности тонкий
разум,  я  окунул  в  чернила  мое  чуждое  велеречию  незатейливое  перо  и
по-простецки, не мудрствуя, перевел  эти  пророчества  с  неизвестного  тебе
языка. И немало меня удивляет, что ты  соизволил  поручить  этот  труд  перу
жалкому и убогому, хотя бразды твоей власти держат у тебя в подчинении такое
множество более просвещенных и более искусных  мужей,  которые  в  состоянии
обласкать  слух  Минервы  твоей   наслаждением,   проистекающим   от   более
возвышенных строк. И опережая философов  нашего  острова,  заявляю,  что  ты
единственный, в чем не обинуюсь признаться, мог бы превзойти всех остальных,
бряцая  на  твоей  исполненной  вдохновения  лире,  когда  бы  твое  высокое
предназначение не призывало тебя к совершенно иным трудам. По  этой  причине
тебе и было угодно, чтобы Гальфрид Монмутский прогнусил  прорицание  это  на
своей дудке, причем его жалким потугам ты  отнюдь  не  отказываешь  в  твоем
благосклонном внимании, и, буде он передал что-либо беспорядочно и ошибочно,
исправь его промахи, прибегнув к розге твоих Камен, и  придай  переведенному
им стройное и правильное звучание".
     111. Вортегирн, король бриттов, сидел на берегу  осушенного  озера,  из
которого вышли внезапно два дракона, один белый, а второй - красный. Сойдясь
вплотную друг с другом, они вступили в  ожесточенную  схватку,  извергая  из
ноздрей языки пламени. Одолевал белый дракон, и он уже прогнал  красного  до
самого края озера, но тот, раздосадованный, что белый дракон берет  над  ним
верх, бросился на него и заставил противника  податься  назад.  И  пока  они
бились подобным образом, король  повелел  Амброзию-Мерлину  разъяснить,  что
предвещает  эта  битва  драконов.  И  тот,  обливаясь  слезами,   исполнился
пророческого наития и возгласил:
     112. "Горе дракону красному, ибо  близится  его  унижение.  Пещеру  его
займет белый дракон, который олицетворяет призванных тобой саксов, тогда как
красный - исконное племя бриттов, каковое  будет  утеснено  белым  драконом.
Горы Британии сравняются с ее долами, и реки в  долах  ее  станут  струиться
кровью. Почитание истинной веры  иссякнет,  и  взорам  предстанут  развалины
Господних церквей.
     И все же вера, гонимая и утесняемая, в  конце  концов  возьмет  верх  и
устоит перед свирепостью иноземцев. Придет на подмогу и вепрь из Корнубии  и
своими копытцами растопчет их выи. Господству его подпадут на океане лежащие
острова, и он овладеет Галльскими лесами и рощами. Вострепещет  дом  Ромулов
пред его свирепостью, и будущее римской державы  станет  сомнительным.  Уста
народов станут его прославлять, и его деяния доставят пищу  повествователям.
После него будет еще шесть венценосцев, но затем воспрянет германский змий.
     Возвеличит его водный волк в  сопровождении  африканских  лесов.  Снова
иссякнет вера, и переместятся епархии. Лондонский  епископат  украсит  собой
Доробернию, и седьмой эборакский пастырь будет собирать вокруг себя толпы  в
Арморике.  Меневия  облачится  в   мантию   Города   Легионов,   и   онемеет
проповедник-просветитель Ибернии из-за чада, растущего в материнском  чреве.
Будет низвергаться  кровавый  дождь,  и  свирепый  голод  изнурит  смертных.
Красный дракон будет охвачен скорбью, претерпевая все это, но,  перестрадав,
снова окрепнет.
     Тогда белого дракона постигнут бедствия, и в садах его  рухнут  здания.
Погибнут семь венценосцев и один из  них  будет  причислен  к  лику  святых.
Материнские чрева будут иссечены, и младенцев извлекут из них недоношенными.
Случится великое истребление сынов  человеческих,  дабы  восстали  из  праха
исконные обитатели острова. Кто это свершит, того облекут бронзовым мужем, и
он на таком же коне долгие годы будет стеречь врата Лондона.
     Затем красный дракон вернется к прежним делам своим и  примется  упорно
вредить себе самому. И вот обрушится мщение Вседержителя,  ибо  всякое  поле
обманет упования  земледельцев.  Смерть  накинется  на  людей  и  произведет
опустошения среди всех народов. Пощаженные ею покинут родные края  и  станут
засевать чужеземные пашни. Благословенный король снарядит флот, и во  дворце
двенадцатого святителя будет сопричислен  к  лику  святых.  Горестным  будет
опустошение царства, и поля, с которых снимали жатву, превратятся в поросшие
кустарником пустоши. Снова восстанет белый дракон и призовет дочь  Германии.
Сады наши снова заполнятся иноземным семенем, а красный дракон будет чахнуть
на краю болота.  Вслед  за  тем  будет  увенчан  короною  змий  Германии,  а
бронзовый государь низвержен. Змию предуказан  срок,  превысить  каковой  он
бессилен.
     113. В течение ста пятидесяти  лет  он  будет  пребывать  в  тревоге  и
унижении, в течение следующих трехсот -  в  покое.  Вслед  за  тем  на  него
обрушится северный ветер и вырвет с  корнем  цветы,  взлелеянные  дуновением
весны, произойдет осквернение храмов, не затупятся острия  мечей,  с  трудом
будет удерживать пещеры свои германский дракон, ибо грядет отмщение  за  его