разработанный Аристотелем, - это признание студентом  недостаточности  его
знаний. Мы поступаем в университет, чтобы узнавать. Наши  воззрения,  если
они у нас есть, должны пройти испытание светом разума. Наши убеждения,  по
мере того как мы их приобретаем, должны подкрепляться логически,  фактами,
которые мы готовы доказывать. Ни один ученый не станет ходить по  улице  с
плакатом, выкрикивая лозунги. Почему? Потому что бессмысленные повторения,
шум и угрозы чужды академическому миру. Утверждение не станет истиной лишь
оттого, что мы повторяем его снова и снова. Оно не приблизится  к  истине,
даже если поставить его на голосование.  Скажите  рабочему  или  школьному
учителю, что земля плоская, и он скорее всего ответит:  "Ерунда!"  Скажите
то же ученому, и он спросит: "Откуда вам это известно?"  Его  заинтересует
возможный ход рассуждении. Сократ, основатель академического мира, никогда
ничего не  утверждал.  Ссылаясь  на  свое  неведение,  он  просто  задавал
вопросы.  Мы  же,   считаясь   его   учениками,   в   качестве   основного
доказательства используем горло. Наверное, всем встречались  демонстранты,
несущие плакаты "Американские империалисты, долой из Вьетнама!". Некоторые
из них, возможно, студенты университетов, но  они  были  приняты  туда  по
ошибке, и их следует немедленно исключить  -  не  за  преступление  против
тишины и общественного  порядка,  но  за  преступление  против  науки,  не
принимающей  тупого  повторения  в  качестве   доказательства.   Подлинный
студент, по праву занявший место на  студенческой  скамье,  высказался  бы
так: "Насколько я разбираюсь в обстоятельствах, я склонен сомневаться, что
американцы смогут многого добиться, сохраняя свои войска во Вьетнаме в  их
настоящем количестве". Ученым свойственно множество  недостатков,  но  они
хранят свое основное кредо: "Лозунг, провозглашенный  тысячу  раз  десятью
тысячами, не является  в  большей  степени  истиной,  чем  противоположное
убеждение,  высказанное  шепотом  одним  человеком".  Это  первый  шаг   к
подлинной учености, и мы не достигнем никакого прогресса, пока этот шаг не
будет сделан.
   Студенческая революция в университете Беркли  произошла  в  1964  г.  и
закончилась отставкой его президента, человека весьма выдающегося. Если же
мы  спросим  себя,   почему   такое   движение   могло   иметь   успех   и
распространиться, нам придется задать  другой,  более  масштабный  вопрос:
"Почему такое движение растет и ширится?" Ответ мог бы  быть  таков:  люди
никогда не восстают против тирании, но всегда - против власти слабеющей  и
колеблющейся. Человеку не свойственно ломиться в дверь, запертую на ключ и
закрытую на засов. Удар, как правило, приходится в приоткрытую или  шаткую
дверь со  сломанным  замком.  История  любой  революции  начинается  не  с
заговора повстанцев, но с сомнений и разлада среди людей у власти.  Упадок
власти создает вакуум, заполняемый протестом. Столкнувшись лицом к лицу  с
бунтующей молодежью, мы должны бы спросить себя,  каким  комплексом  вины,
какими слабостями страдает старшее  поколение.  У  него  всегда  в  запасе
средства подавить или по крайней мере сдержать этот бунт. Что  может  быть
проще? Первое оружие, и самое  могущественное,  не  обращать  на  бунтарей
никакого внимания. Если бы телевизионные и  радиокомментаторы  сговорились
со всеми журналистами - соглашение взрослых людей со взрослыми людьми - не
освещать молодежные демонстрации по какому бы то ни было поводу,  движение
бы застопорилось. Второе оружие, в поддержку первого, - это сила насмешки.
Третье - проникновение в ряды бунтарей и работа изнутри. Есть еще и другие
средства, более суровые. Если они не используются, то только  потому,  что
старшие чувствуют себя уязвимыми и виноватыми. Мы спрашиваем  друг  друга,
кто виноват, не следовало ли нам посоветоваться с молодежью,  не  передать
ли власть тем,  кто  помоложе,  не  предоставить  ли  им  право  голоса  с
восемнадцати, шестнадцати или с десяти лет. И нет  нужды  удивляться,  что
движение это растет и ширится; все ясно: мы сами содействуем этому.
   Движение протеста среди молодежи культивируется и поощряется теми,  кто
уже немолод. Факт остается фактом, в разных странах дела идут  по-разному.
В аграрных уважение к возрасту сохраняется, протест  же  растет  вместе  с
промышленностью.  Что  же  отталкивает  молодежь  в  технически   развитом
обществе? Иными словами, какими факторами в нашем или в других обществах в
различные периоды определяется притягательная сила,  способная  объединить
людей? Сила эта, привлекающая  всех,  включая  молодежь,  создается  неким
внешним импульсом. Нетрудно заметить, что среди стран, где эта  сила  была
особенно могущественной, немало  таких,  которые  посвятили  себя  решению
величайших задач за своими пределами. Задачей Австрии  и  Польши  когда-то
было спасти Европу от угрозы ислама. Испания исследовала и развивала Новый
Свет. Франция стремилась захватить  и  удерживать  европейское  лидерство.
Целью США было колонизировать Северную Америку, точно так же как России  -
колонизировать  Азию.  В  Британии  наша  задача  некогда  была  управлять
Британской империей. В этих и  многих  других  случаях  старшее  поколение
обращалось к  молодежи:  "Помогите  нам  выполнить  то,  что  должно  быть
выполнено. Миссия эта тяжела и опасна.  Нам  нужна  ваша  помощь".  Вот  в
этом-то обращении как раз и заключена объединяющая общество сила, и в этом
огромное преимущество коммунистических стран. В США власть имущие  говорят
молодежи: "Посмотрите, что мы можем вам  предложить!  У  вас  есть  школы,
колледжи, культура и спорт, цветное телевидение и путешествия. Что вам еще
нужно?"
   Им  нужна  цель.  Люди  хотят  присоединиться  к  марширующей  колонне,
которая, как им кажется, к  чему-то  движется;  и  коммунисты  хорошо  это
поняли. Они не  обещают  комфорт,  они  вербуют  новобранцев  для  опасной
миссии. Этот призыв имеет огромную притягательную силу, особенно для  тех,
кого стоит вербовать.
   Если мы хотим вновь завоевать преданность сбившейся с пути молодежи, мы
должны назвать им какую-то цель вне того общества, в котором им  предстоит
жить. Социализма здесь недостаточно, да он и не имеет к  этому  отношения.
Цель наших реформаторов  -  сделать  жизнь  людей  более  благополучной  и
процветающей, заботясь особенно о больных и престарелых. Может быть, это и
полезные побочные продукты общей кампании, но чего нам не хватает, так это
самой кампании. Чего мы пытаемся достичь с  точки  зрения  нематериальной?
Ответ на этот вопрос есть у марксистов; пусть  и  устаревший,  он  все  же
лучше, чем ничего. Каков будет наш ответ?  Пока  мы  не  ответим  на  этот
вопрос, молодежь нам не привлечь. Совсем необязательно, чтобы у нескольких
стран была одна и та же задача. Гораздо более вероятно, что у  большинства
из них будут  различные  цели,  даже  если  это,  как  у  Израиля,  просто
выживание.
   Для Британии это,  очевидно,  должен  бы  быть  роспуск  Содружества  и
вхождение в общеевропейское сообщество.  Этот  подвиг  потребует  огромных
усилий воображения, понимания, приспосабливаемости  и  умения.  Мы  должны
прежде всего  понять,  что  нелепые  попытки  копировать  наших  партнеров
(заменяя мили километрами) тут ни при чем. Нам нужно пересмотреть подход к