территорией Англии отстал от  своего  соединения,  потерял  ориентир  и  в
результате сел на аэродроме  в  Уилтшире,  приняв  Бристольский  залив  за
Ла-Манш. Оставив самолет, экипаж направился к контрольной  башне.  В  этот
момент какое-то шестое чувство  подсказало  пилоту,  что  что-то  не  так.
Возможно, ему  случилось  заметить  британский  флаг.  Во  всяком  случае,
изменив свое решение, он повел экипаж обратно к самолету.  Включив  мотор,
он аккуратно вырулил по взлетной полосе,  поднялся  в  воздух  и  в  конце
концов вернулся к своим. Сообщение об этом инциденте  мгновенно  разошлось
по всем авиационным частям с комментарием министерства  авиации:  "Так  не
годится".  Нельзя  не  признать,  что  у   министерства   были   основании
негодовать.
   Все  церковные  анекдоты  восходят  к  истории  про  яйцо  и   младшего
священника. Рисунок в "Панче" изображает этого  озадаченного,  трепещущего
простофилю, которому за завтраком у епископа подали тухлое яйцо.  Епископ,
особа весьма внушительного вида, мерит  его  суровым  взглядом,  вопрошая:
"Ваше яйцо в порядке, мистер Грин?" или что-то в этом  роде.  В  ответ  он
слышит   классическую   фразу:   "Местами,   милорд,   оно   превосходно".
Вспоминается еще один клерикальный анекдот про епископа, остановившегося в
гостинице. Прислугу заранее проинструктировали о  том,  как  обращаться  к
высокой  особе,  причем  сверхтщательно  готовили  мальчика-слугу,  в  чьи
обязанности входило принести в спальню епископа его башмаки. Мальчику было
приказано постучать, а когда епископ  спросит,  кто  там,  ответить:  "Это
мальчик, святой отец". Когда же ответственный момент  наступил,  слуга  от
волнения перепутал все, чему его научили. Его авторизованный вариант  был:
"Это отец небесный, мой мальчик". И епископ спрятался под кровать.
   Что  касается  архиепископов,  то  лучший  анекдот  был  о   том,   как
архиепископ Кентерберийский жаловался премьер-министру  Уинстону  Черчиллю
на скудость своего дохода. "Ведь приходится содержать дворец в  Лэмбете  -
огромное здание. Вы  представляете  себе,  господин  премьер-министр,  там
сорок спален!" "В самом деле? - ответил Черчилль. - И насколько  я  помню,
всего лишь тридцать девять догматов". Духовное  лицо  еще  более  высокого
ранга затронуто в анекдоте  о  школьнике,  которого  спросили,  что  такое
папская булла. Не задумываясь,  он  ответил:  "Корова,  которую  держат  в
Ватикане,  чтобы  для  детей  папы  было  молоко"  [анекдот  построен   на
словах-омонимах: bull - бык и bull - булла]. Но и это не предел.  Вспомним
анекдот о школьнике, который не мог ответить ни на один вопрос и  в  конце
концов написал: "Бог знает, а я нет". И добавил  (дело  было  в  декабре):
"Счастливого рождества". Он получил обратно свою тетрадь с надписью:  "Бог
выдержал, а вы нет. С новым годом!"
   Все  эти  анекдоты,  удачные  и  не  очень,  предполагают  уважение   к
установлениям, о которых идет речь. Корни их  в  обществе,  где  министры,
пэры, генералы, адмиралы и епископы - люди достойные и известные.  Анекдот
о яйце не имеет никакого смысла, если епископ не внушает трепета  младшему
священнику. Такие ситуации кажутся  комическими  только  в  обществе,  где
царствуют авторитеты и господствует чувство меры. В  гомеровском  анекдоте
главное лицо действительно должно быть важной персоной, уважаемой,  но  не
обожествляемой. В анекдотах с обманутыми  ожиданиями  предполагается,  что
обычно все происходит так, как того и следует ожидать. Если в стране царит
такой беспорядок, что ничто не происходит вовремя и там, где надо, никакие
анекдоты, построенные  на  контрасте  между  ожидаемым  и  действительным,
невозможны. Точно так же анекдоты о сексе смешны только там, где есть хоть
какие-то нормы, от которых можно и отступить. Анекдоты же четвертого типа,
вся соль которых в словах, доступны только  аудитории  с  высоким  уровнем
образования.  В  "Соперниках"  Шеридан  развлекает  нас   образом   миссис
Малапроп, употребляющей  длинные  слова,  не  представляя  себе,  что  они
значат. Сцены, в которых она появляется, довольно забавны, но  только  для
людей с достаточным словарным запасом.
   Сейчас для юмористов настали трудные времена, поскольку необходимый фон
здравомыслия исчезает или уже  исчез.  Юмористический  эффект  зависит  во
многом от того, чем мы сочли нужным пренебречь: от  иерархии,  которую  мы
упразднили, дисциплины, которую мы больше не поддерживаем, установлении, в
которые мы больше не верим, от языка, грамматику и орфографию которого  мы
забыли. Комику всегда нужен серьезный напарник,  персонаж,  олицетворяющий
здравый  смысл  и  душевное  равновесие.  Без  этого  контраста  шутки  не
работают. Смысл шутки именно в несовпадении того, что должно быть, с  тем,
что есть. Отказ от условностей, сдерживающих факторов и  правил  поведения
означает отказ и от юмора. Непоследовательность и  глупость  остаются,  но
без своих противоположностей они ничего не значат.
   Глава о юморе может быть вполне серьезной, в ней может не быть и ничего
смешного. А с другой стороны, почему бы и не закончить ее анекдотом?  Один
американский предприниматель как-то заметил, что на бирже появились  некие
акции с номинальной стоимостью в один цент. Сознавая, что то, что не может
упасть, вполне может подняться, он приобрел этих  акций  на  десять  тысяч
долларов. Через день или два ожидания его оправдались: акции шли теперь по
два цента. Американец решил развить  успех.  Купив  еще  акций  на  десять
тысяч, он напряженно ждал, как будет реагировать биржа. И  опять  оказался
прав: акции поднялись до трех центов. Делец всегда знает, когда  наступает
время извлекать прибыль, и наш герой понял, что время это пришло.  Схватив
телефонную трубку, он соединился со своим  маклером  и  отдал  решительный
приказ: "Продавайте!" С  другого  конца  провода  донесся  усталый  голос:
"Кому?"


   О ГЕНИАЛЬНОСТИ

   Честности и способностей - если они  сочетаются  с  преданностью  делу,
энергией и тактом - обычно бывает вполне достаточно,  чтобы  гарантировать
успех в деловом мире.  Но  время  от  времени  мы  слышим,  как  какого-то
абсолютно выдающегося деятеля промышленности  или  торговли  провозглашают
гением.  Гений  в  промышленности  -  это,  как   правило,   инженер   или
изобретатель, Брюнель или Маркони, о  котором,  правда,  не  скажешь,  что
главное  для  него  деловая  сторона.  Но  случается,   что   гениальность
проявлялась и в деловом мире: взять, к примеру, Лоренцо Медичи или  Томаса
Грешема.  Сфера  торговли,  как  нам  известно,  довольствуется  талантами
средней руки, но гению нашлось бы место и в ней. А вот всегда  ли  он  это
место получает? В наше время, сталкиваясь с явно  неразрешимой  проблемой,
мы срочно образуем специальный комитет или,  в  лучшем  случае,  назначаем
человека известного и опытного, чтобы  с  ней  разобраться.  Но  отдельные
проблемы может решить (если они вообще разрешимы) только гений.  А  потому
умение распознавать гениальность,  когда  она  нам  встречается,  для  нас