"Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и
угрожающие размеры. Основы их - недостаток печеного хлеба и слабый подвоз
муки, внушающий панику, но главным образом полное недоверие к власти,
неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве,
несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно, ценою
пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет
невозможно.
  Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны
замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону, в Петрограде
останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие
остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии
стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном
расстройстве. На юге из 63 доменных печей работают только 28. На Урале из
92 доменных печей остановились 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо
дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов. Население,
опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на
рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь
рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в
полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок.
России грозят унижения и позор, ибо война при таких условиях не может быть
победоносно окончена. Считаю необходимым и единственным выходом из
создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может
верить вся страна и которому будет поручено составить правительство,
пользующееся доверием всего населения. За таким правительством пойдет вся
Россия, воодушевившись вновь в себя и в своих руководителей. В этот
небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода на светлый
путь нет, и я ходатайствую перед вашим высокопревосходительством
поддержать это мое глубокое убеждение перед его величеством, дабы
предотвратить возможную катастрофу. Медлить больше нельзя, промедление
смерти подобно. В ваших руках, ваше высокопревосходительство, судьба славы
и победы России. Не может быть таковой, если не будет принято
безотлагательно указанное мною решение. Помогите вашим представительством
спасти Россию от катастрофы. Молю вас о том от всей души.

  Дневник Николая II:
  "26-го февраля. Воскресенье.
  В 10 часов пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много
народу и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому
шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая
читал и принял сенатора Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино".

  Вечером Каюров по пути с опустевшего Невского проспекта зашел домой
перекусить и направился на собрание районного комитета большевиков
Выборгской стороны. Обсуждались текущие события и завтрашние действия
большевиков. Кое-кто высказался за окончание забастовки, мотивируя это
большими жертвами.
  Из-за ареста Петербургского комитета партии на квартире Куклина,
выданного, по-видимому, провокатором, которого сейчас не было ни времени,
ни возможности искать, выборгским большевикам пришлось взять на себя
функции ПК и ответственность за действия партии в масштабе всего города.
  Во время обсуждения Каюров обратил внимание на неизвестного ему
солдата. Ему сказали, что это товарищ из броневого дивизиона.
  Ввиду чрезвычайной важности обсуждавшихся вопросов Каюров выступил
против присутствия непроверенных товарищей. Он подошел к солдату, повторил
ему то же самое и спросил:
  - Почему нам не помогаете?
  Солдат смущенно ответил:
  - Помогаем.
  Каюров удивился:
  - Чем?
  Оказалось, что появлявшийся сегодня на Невском броневик был их, но
из-за отсутствия патронов и запасных стволов к пулеметам они не смогли
стрелять в полицию.
  - Так зачем же вы выехали на улицу невооруженные, ведь вы своим
появлением ободрили полицию, а в ряды рабочих внесли лишнее
замешательство! - возмутился Каюров. - Ну, а что будете делать завтра?
  Солдат обещал выехать в боевом порядке, так как все уже подготовлено.
  Усталость после бурно прошедшего дня и сильный мороз не дали
возможности закончить собрание. Решили собраться на следующий день в 8
часов утра на квартире у Каюрова.

  26-го утром на Охте было какое-то странное затишье. На Большом
проспекте, где в эти дни было особенно много народу, людей почти не было,
как в обычный воскресный день.
  Патрули из городовых, усиленно рыскавшие вчера по Охте, исчезли, и
только казачьи патрули иногда проносились по улицам.
  Мастерские и заводы были закрыты. На улицах перед ними царила та же
безлюдная тишина.
  Постепенно к закрытым воротам предприятий стали подходить рабочие.
Кто-то сказал, что многие с утра ушли на Выборгскую, где казаки стреляют в
народ. Решили идти на подмогу. Вперед послали несколько человек
посмотреть, нет ли возле участка городовых.
  В участке было тихо, и только две фараоновские рожи выглядывали в
настежь открытые окна.
  Дорогой говорили мало. У всех были возбужденные и в то же время
мрачные лица. Кто-то рассказывал, как вчера он дрался в городе с
полицейскими, которые никого не хотели пропускать на центральные улицы.
  Пройдя Большой проспект, рабочие вышли на Полюстровскую набережную. Издали
было видно, что у дачи Дурново стоит большая толпа. Здесь шел митинг. Шум
и говор, царившие кругом, заглушали ораторов. Но вот на бочке появился
молодой рабочий. Его звонкий голос клином врезался в шум толпы, и после
первых же его слов наступила тишина:
  - Наши семьи голодают. Городовые и казаки стреляют в нас. Царь ведет
братоубийственную войну. Народная кровь льется реками. Долой царя! Долой
народных кровопийц! Долой войну! Солдаты - наши братья, они будут с нами!
  Охваченная единым порывом толпа закричала:
  - Ура!!!
  Тысячная толпа двинулась в путь по узкой набережной. Взметнулся вверх
красный флаг.
  По дороге к Арсеналу несколько охтенских рабочих решили узнать, что