то же самое, что музыкальный инструмент для великого артиста. Он  немед-
ленно пустил в ход этот инструмент, едва только успел завладеть  им.  Он
прежде всего своей задачей поставил прекращение гражданской войны на за-
паде Франции и тесно связанное с этим истребление сильно  развивавшегося
бандитизма на юге и на севере. Он очень торопился: нужно  было  наиболее
неотложные дела вроде указанных двух задач - выполнить до весны,  потому
что весной предстояло возобновление войны.
   Разбойничьи шайки, сделавшие непроезжими к концу Директории все доро-
ги южной и центральной Франции, приобрели характер огромного социального
бедствия. Они среди бела дня останавливали дилижансы и кареты на больших
дорогах, иногда довольствовались ограблением, чаще  убивали  пассажиров,
нападали открыто на деревни, долгими часами  пытали  на  медленном  огне
захваченных людей, требуя указать, где спрятаны деньги (их так и называ-
ли тогда "поджаривателями"), иногда совершали налеты и  на  города.  Эти
шайки прикрывались знаменем Бурбонов; люди эти якобы мстили  за  ниспро-
вергнутый королевский трон и католический алтарь. В эти банды и в  самом
деле в изобилии шли люди, непосредственно и лично пострадавшие от  рево-
люции. Ходили слухи (так и оставшиеся непроверенными, но очень правдопо-
добные), будто некоторые из главарей этих банд отдают часть награбленно-
го агентам роялизма. Во всяком случае развал и беспорядок в  полицейском
аппарате к концу правления Директории делали эти шайки почти неуязвимыми
и подвиги их безнаказанными. Первый консул прежде всего решил  покончить
с ними. Расправился он с разбоем в какие-нибудь полгода, но главные шай-
ки были сломлены уже в первые месяцы его правления.
   Меры были жестокими. Не брать в плен, убивать  на  месте  захваченных
разбойников, казнить и тех, кто дает пристанище шайкам или перекупает  у
них награбленные вещи, или вообще находится с ними в сношениях,-  таковы
были основные директивы. Были посланы отряды, беспощадно расправлявшиеся
не только с непосредственными виновниками и их помощниками, но и с  теми
полицейскими чинами, которые оказывались виновными в попустительстве или
в слабости и бездействии власти.
   Тут проявилась еще одна черта Наполеона:  полнейшая  беспощадность  к
преступникам. У него всегда всякая вина была виновата, смягчающих обсто-
ятельств он не знал и знать не хотел.  Если  можно  так  выразиться,  он
принципиально отвергал доброту, считал ее качеством, которое для  прави-
теля прямо вредно, недопустимо. Когда его младший брат  Людовик,  назна-
ченный им в 1806 г. в Голландию королем, вздумал как-то похвалиться  пе-
ред Наполеоном, что его, Людовика, в Голландии очень любят,  то  старший
брат сурово оборвал младшего словами: "Брат мой,  когда  о  каком-нибудь
короле говорят, что он добр, значит царствование не удалось"  (quand  on
dit d'un roi qu'il est bon, le regne est manque).
   Когда в апреле 1811 г. одна газета ("Gazette de France")  вздумала  в
избытке усердия самым елейным и восторженным тоном сообщить о  "доброте"
императора, который на радостях по случаю рождения наследника удовлетво-
рил какого-то просителя, то Наполеона это так взорвало, что он сейчас же
написал министру полиции: "Господин герцог Ровиго, кто позволил "Gazette
de France" поместить очень глупую статью, которая там сегодня напечатана
обо мне?" - и приказал немедленно убрать  редактора,  так  как  "человек
этот делает слишком много пошлостей" (trop de niaiseries).  "Отнимите  у
него редактирование газеты!" Кажется, Наполеон скорее простил  бы,  если
бы о нем распространился слух, что он зверь, чем возводили  бы  на  него
напраслину, будто он добр. Все это выявилось с течением времени, но  уже
свирепая массовая расправа с разбойниками показала, что новый правитель,
в прямое опровержение известного афоризма, решительно предпочитает  ско-
рее покарать десять невиновных, чем пощадить или упустить из рук  одного
виновного.
   Одновременно с очищением Франции от разбойничьих шаек Бонапарт  обра-
тил самое пристальное внимание на Вандею.
   Здесь по-прежнему дворянству и духовенству удалось  (по  целому  ряду
специфических экономических причин, свойственных этой провинции и сопре-
дельной с нею южной части Нормандии) увлечь за собой часть крестьян, ор-
ганизовать их, вооружить превосходным оружием, которое доставляли  им  с
моря англичане, и, пользуясь лесами и болотами, вести долгую  партизанс-
кую борьбу против всех правительств революции. С  вандейцами  и  шуанами
(таково было в просторечии название этих повстанцев) Бонапарт повел дру-
гую тактику, чем с разбойничьими шайками. Как раз перед  переворотом  18
брюмера шуаны одержали ряд побед над республиканскими войсками, взяли г.
Нант и громко говорили о близкой реставрации Бурбонов. Бонапарт, с одной
стороны, усилил действовавшую против шуанов армию, а с другой  -  обещал
амнистию тем, кто немедленно сложит оружие, дал  понять,  что  не  будет
преследовать католического богослужения, наконец, захотел лично видеться
и говорить со знаменитым предводителем шуанов Жоржем Кадудалем, которому
обещал, чем бы ни кончились переговоры, полную  личную  безопасность  во
время пребывания в Париже и свободное возвращение.
   Так этот фанатический бретонский крестьянин громадного роста и леген-
дарной мускульной силы оказался на несколько часов наедине  с  худощавым
еще тогда, приземистым Бонапартом. Адъютанты в сильном  беспокойстве  за
жизнь Бонапарта теснились в соседних залах: ведь все знали, что Кадудаль
способен на любое самопожертвование для своего дела и что он  уже  давно
смотрит на себя как на обреченного.
   Почему он не убил Бонапарта? Исключительно потому, что в  тот  момент
он был еще под властью той вскоре исчезнувшей иллюзии, которая с  самого
начала карьеры Бонапарта сбивала с толку роялистов. Им все казалось, что
молодому прославленному полководцу суждено сыграть ту самую роль,  кото-
рую в Англии в 1660 г. сыграл генерал Монк, помогший изгнанным  Стюартам
вернуться на престол и уничтожить республику. Конечно, Наполеон  уничто-
жил республику и по классовой природе своей  власти  прокладывал  дорогу
монархии, но нельзя себе и представить более нелепого  заблуждения,  чем
мысль, что натура, подобная Наполеону, способна уступить кому бы  то  ни
было первое место (даже оставляя в стороне вопрос о возможности это сде-
лать).
   Кадудаль Бонапарта не задушил, но вышел из его кабинета  все-таки  не
примиренный. Первый консул предложил ему, между прочим, поступить с  ге-
неральским чином в армию, с тем конечно,  чтобы  воевать  только  против
внешних врагов. Кадудаль отказался и вернулся в Вандею.  Другой  большой
вождь шуанов, Фротте, был взят в плен и расстрелян. Кадудаль, еще в  ян-
варе 1800 г. разбитый правительственными войсками, теперь, после личного
свидания с Бонапартом, продолжал борьбу, но вынужден  был  подолгу  пря-
таться и удовлетворяться внезапными нападениями на  случайно  отбившиеся
небольшие группы солдат. И успехи правительственных  войск,  и  обещание