разворачивающиеся со скоростью света, такие как голосование в течение недели
по поводу прекращения газового регулирования,  Родезии,  Панамского  канала,
нового  Департамента  образования,  продуктовых   марок,   санкций   AMTRAK,
размещения  твердых  отходов,  видов  животных,  находящихся  под   угрозой,
превращают  Конгресс,  когда-то  бывший  центром  тщательных   и   вдумчивых
дебатов... в национальное посмешище"(43).
   По-видимому, политические процессы в разных странах различны, но во  всех
них действуют похожие силы. "Соединенные Штаты  -  не  единственная  страна,
которая кажется потерянной и  застойной,  -  заявляет  "U.S.  News  &  World
Report". - Взгляните на Советский Союз... Никакого ответа на предложения США
по контролю за ядерными вооружениями. Долгие  проволочки  в  переговорах  по
торговым соглашениям и с социалистическими, и с капиталистическими странами.
Запутанные переговоры с президентом  Франции  Жискаром  д'Эстеном  во  время
государственного  визита.  Нерешительность   в   ближневосточной   политике.
Противоречивые  призывы  к  западноевропейским   коммунистам   противостоять
собственным правительствам и сотрудничать с  ними...  Даже  в  однопартийной
системе почти невозможно проводить твердую политику или  быстро  реагировать
на сложные проблемы"(44).
   В  Лондоне  член  Парламента(45)  рассказывает   нам,   что   центральное
правительство  "явно  перегружено",  в  сэр  Ричард  Марш,  бывший   министр
Кабинета,  а  ныне  [652]  глава  Британской  ассоциации  издателей   газет,
заявляет, что "структура Парламента остается относительно  неизменной  более
250 последних лет и просто не  приспособлена  к  тому  виду  управленческого
принятия  решений,  который   необходим   сегодня...   Весь   он   полностью
неэффективен,.. - говорит он. - и Кабинет немногим лучше"(46).
   А как насчет Швеции с ее  шатким  коалиционным  правительством,  едва  ли
способным решить ядерную проблему, почти десятилетие раздирающую  страну  на
части? Или Италии с ее терроризмом и периодическими политическими кризисами,
которая неспособна сформировать правительство даже на полгода?(47)
   То, с чем мы сталкиваемся, - это новая  и  угрожающая  истина.  Возникшие
политические потрясения и кризисы не могут  быть  урегулированы  лидерами  -
сильными или слабыми - до тех пор, пока  эти  лидеры  вынуждены  действовать
через неподходящие, разрушенные, перегруженные институты.
   Политическая  система  должна  не  только  быть  способной  принимать   и
проводить решения, она должна действовать в верном масштабе, она должна быть
способной интегрировать в корне отличные друг от друга политики, она  должна
быть способной принимать решения с нужной быстротой,  отражать  разнообразие
общества и реагировать на него. Если она не  справляется  с  любым  из  этих
пунктов, то порождает бедствия. Наши проблемы больше  не  являются  вопросом
"левых" или "правых", "сильного руководства"  или  "слабого".  Сама  система
принятия решений превратилась в угрозу.
   Сегодня поистине удивительно, что наши  правительства  вообще  продолжают
функционировать. Ни один президент  корпорации  не  попытался  бы  управлять
[653] большой компанией с организационным расписанием,  набросанным  гусиным
пером предка, жившего в XVIII в., чей опыт управления состоял единственно  в
руководстве фермой. Никакой разумный пилот не  стал  бы  пытаться  совершить
полет на сверхзвуковом самолете с антикварными навигационными и контрольными
приборами, какие были в  распоряжении  Блерио  или  Линдберга.  А  ведь  это
приблизительно то, что мы пытаемся делать в политике.
   Быстрый моральный износ наших политических систем Второй  волны  в  мире,
ощетинившемся  ядерным  оружием   и   аккуратно   балансирующем   на   грани
экономической или экологической катастрофы, создает  чрезмерную  угрозу  для
всего общества: не только для  "аутсайдеров",  но  и  для  "инсайдеров",  не
только для бедных, но и для богатых и  неиндустриальных  частей  мира.  Ведь
непосредственная опасность для всех нас заключается не столько в  умышленном
применении силы теми, кто  ею  обладает,  сколько  в  неумышленных  побочных
эффектах  решений,  разработанных  политико-бюрократическими  машинами   для
принятия решений, настолько опасно  анахроничными,  что  даже  самые  лучшие
намерения могут привести к убийственным результатам.
   Наши так называемые  "современные"  политические  системы  скопированы  с
моделей, изобретенных до наступления фабричной системы - до консервированной
пищи, охлаждения, газового освещения  или  фотографии,  до  печи  Бессемера,
пишущих машинок, телефона, до того, как Орвиль и  Вильбур  Райты  встали  на
крыло, до того, как автомобиль и аэроплан сократили расстояние, до того, как
радио и телевидение  начали  творить  свою  алхимию  над  нашими  умами,  до
индустриализованной смерти Аушвица, до нервно-паралитического [654]  газа  и
ядерных  ракет,  до  компьютеров,  копировальных  машин,   противозачаточных
таблеток, транзисторов и лазеров. Они были созданы в интеллектуальном  мире,
который почти невозможно себе представить, - мире, существовавшем до Маркса,
Дарвина, Фрейда и Эйнштейна. Тогда единственная  самая  важная  политическая
проблема, с которой мы столкнулись, - моральный износ наших  самых  основных
политических и правительственных институтов.
   Пока нас сотрясает один кризис за другим, честолюбивые Гитлеры и  Сталины
выползут из-под  обломков  и  скажут  нам,  что  пришло  время  решить  наши
проблемы, отбросив прочь не только наши устаревшие  институциональные  суды,
но также и нашу свободу. Мы мчимся в эру Третьей  волны,  и  те,  кто  хочет
расширить человеческую свободу, не смогут сделать это, просто  защищая  наши
существующие институты. Нам - как отцам-основателям Америки два века назад -
придется изобрести новые.



   Глава 28

   ДЕМОКРАТИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА


   Отцам-основателям: Вы мертвые революционеры.  Вы  -  мужчины  и  женщины,
фермеры, торговцы, ремесленники, адвокаты, печатники, памфлетисты,  продавцы
и солдаты, которые все  вместе  создали  новую  страну  на  дальних  берегах
Америки. Среди вас те пятьдесят пять, которые в 1787 г. пришли вместе, чтобы
создать, в жаркое  лето  в  Филадельфии,  удивительный  документ,  названный
Конституцией Соединенных Штатов. [655]
   Вы - изобретатели будущего, которое стало моим настоящим.
   Этот лист бумаги с Биллем о правах, дополненным в 1791 г., - явно одно из
ошеломляющих достижений в истории человечества.  Я,  как  и  многие  другие,
постоянно вынужден задаваться вопросом, как вы сумели, в жестоком социальном
и экономическом беспорядке, под самым непосредственным  давлением,  проявить
такое большое  понимание  возникающего  будущего.  Слушая  отдаленные  звуки
завтрашнего дня, вы чувствовали, что цивилизация умирает и рождается новая.