государств.
   В этой туго переплетенной сети национальные лидеры  в  значительной  мере
утратили свою эффективность [639] вне зависимости от риторики,  которую  они
используют, и сабель, которыми  они  бряцают.  Их  решения  обычно  вызывают
дорогостоящие, нежелательные, зачастую опасные последствия и на  глобальном,
и на локальном уровнях. Положение правительства и  распределение  полномочий
по принятию решений безнадежно непригодны для сегодняшнего мира.
   Но это лишь одна из причин, почему  существующие  политические  структуры
устарели.



   Проблема переплетения

   Наши политические институты отражают также устаревшую организацию знания.
Каждое правительство  имеет  министерства  или  отделы,  которые  занимаются
отдельными сферами, такими как финансы, внешняя политика, оборона,  сельское
хозяйство, торговля, почта или  транспорт.  Конгресс  Соединенных  Штатов  и
другие  законодательные  органы  тоже  имеют  отдельные  комитеты,   которые
занимаются проблемами в этих сферах. Ни одно правительство  Второй  волны  -
даже самое централизованное и авторитарное - не может решить именно проблему
переплетения: как интегрировать действия всех  этих  единиц  таким  образом,
чтобы они могли регулярно  создавать  целостные  программы  вместо  мешанины
противоречивых, отменяющих друг друга результатов.
   Если  есть  нечто,  чему  мы  должны  научиться  у  нескольких  прошедших
десятилетий, так это  тому,  что  все  социальные  и  политические  проблемы
взаимно переплетены, энергия, например, воздействует на экономику,  которая,
в свою очередь, воздействует на здравоохранение, которое,  в  свою  очередь,
воздействует на [640] образование, труд, семейную жизнь и  множество  других
сфер. Попытка заниматься определенными проблемами в изоляции друг от друга -
сама по себе продукт индустриального менталитета - создает только смятение и
бедствия.  Тем  не  менее  организационная  структура  правительства   точно
отражает этот подход к реальности, свойственный Второй волне.
   Анахроничная  структура  приводит  к  взаимно  подрывающим  столкновениям
юридических сил, к воплощению расходов (каждая служба пытается  решить  свои
проблемы за счет другой) и к возникновению нежелательных побочных  эффектов.
Вот почему каждая попытка правительства решить проблему приводит к высыпанию
новых проблем, часто более сложных, чем изначальная.
   Правительства обычно пытаются  решить  эту  проблему  переплетения  через
дальнейшую  централизацию,   называя   "царя",   который   пробьется   через
бюрократию. Он делает  изменения,  выпуская  из  поля  зрения  деструктивные
побочные эффекты, или сам нагромождает  столько  дополнительной  бюрократии,
что его вскоре отрешают от трона. Централизация власти больше  не  работает.
Другая отчаянная мера - это создание бесчисленного множества взаимозависимых
комитетов  для  координации  и  пересмотра  решений.  Однако  в   результате
возникает еще один  набор  перегородок  и  фильтров,  через  которые  должны
проходить решения, и усложняется бюрократический лабиринт. Наши существующие
правительства и политические структуры устарели потому, что смотрят  на  мир
сквозь очки Второй волны.
   Это, в свою очередь, обостряет еще одну проблему.



[641]

   Ускорение решений

   Правительства Второй волны и парламентские институты были созданы,  чтобы
принимать решения в свободном темпе, подходящем для мира,  в  котором  могла
понадобиться  неделя,  чтобы  письмо  из  Бостона  или  Нью-Йорка  дошло  до
Филадельфии. Сегодня,  если  Аятолла  захватит  заложников  в  Тегеране  или
кашлянет в Куме,  чиновникам  в  Вашингтоне,  Москве,  Париже  или  Лондоне,
возможно, придется  принимать  ответные  решения  в  течение  минут.  Крайне
высокая скорость перемен захватывает правительства и  политиков  врасплох  и
вызывает чувство беспомощности и смятения, а пресса  делает  это  очевидным.
"Только три месяца назад, - пишет "Advertising Age", - Белый  дом  советовал
потребителям усиленно подумать, прежде чем потратить  свои  доллары.  Сейчас
правительство  побуждает  покупателей   продуктов   тратить   деньги   более
свободно"(29). Нефтяные эксперты предсказали взрыв цен  на  нефть,  сообщает
"Aussenpolitik", немецкий журнал по  внешнеполитическим  проблемам,  но  "не
скорость развития"(30). Спад 1974-1975 гг. ударил по творцам политики в  США
тем,  что  журнал  "Fortune"  определяет  как   "ошеломляющую   скорость   и
суровость"(31).
   Ускоряются и социальные перемены и оказывают дополнительное  давление  на
тех, кто принимает политические решения. "Business  Week"  заявляет,  что  в
Соединенных  Штатах,  "пока   миграция   производства   и   населения   была
постепенной... она помогала объединять  нацию.  Но  за  последние  пять  лет
процесс вырвался за пределы, которые могут согласовываться  с  существующими
политическими институтами". [642]
   Собственные карьеры политиков ускорились, часто захватывая  их  врасплох.
Только в 1970 г. Маргарет Тэтчер предсказывала,  что  на  ее  веку  ни  одна
женщина в британском правительстве никогда не  будет  назначена  на  высокий
пост в Кабинете(32). В 1979 г. она сама стала премьер-министром.
   В Соединенных Штатах Джимми Кто? (Jimmy Who?) ворвался  в  Белый  дом  за
считанные месяцы. Более того, хотя новый  президент  не  принимает  на  себя
полномочия до января, следующего за его избранием, Картер  стал  фактическим
президентом сразу же.  Именно  Картера,  а  не  сходящего  со  сцены  Форда,
бомбардировали вопросами о Ближнем Востоке, энергетическом кризисе и  других
проблемах чуть ли не раньше, чем были подсчитаны  голоса.  Для  практических
целей Форд немедленно стал сходящим со  сцены  политиком,  мертвой  фигурой,
потому что сегодня политическое время слишком спрессованно, история движется
слишком быстро, чтобы допускать традиционные проволочки.
   Сократился и "медовый месяц"  с  прессой,  которым  когда-то  наслаждался
новый президент. Картера еще до инаугурации ругали за подбор Кабинета, и  он
был вынужден убрать своего избранника на  пост  главы  ЦРУ.  Позже,  еще  до
середины четырехлетнего срока, проницательный политический журналист  Ричард
Ривз уже предсказывал президенту короткую карьеру,  потому  что  "мгновенные
коммуникации  настолько  сжали   время,   что   сегодня   на   четырехлетнее
президентство  приходится  больше  событий,   больше   затруднений,   больше
информации, чем на любое восьмилетнее президентство в прошлом"(33).