Маштоц  становится  проповедником.  Каменистыми  тропами,  под  палящим
солнцем  идет  он  из селения в селение, в самые отдаленные, глухие уголки
Армении, туда, где жалкие хижины похожи на камни окружающих их гор, а лица
людей, обветренные, истощенные, кажется, окаменели в безысходной печали. К
ним,  к  этим  людям,  соотечественникам  и  братьям,  обращены  проповеди
Маштоца.  И  хотя  слушают  его  внимательно,  хотя  все чаще и чаще народ
называет  его  учителем,  Маштоц  убеждается, что словом, не подкрепленным
книгой, людей не просветить.
   Как  же  быть,   если  у  армян  нет  своей,   понятной  простым  людям
письменности?..
   Маштоц возвращается в  столицу Армении город Варгашапат и  отваживается
обратиться за советом и  помощью к главе армянской церкви католикосу Сааку
Партеву.
   Католикос Саак,  человек по  тому  времени высокообразованный и  умный,
ласково принял молодого монаха, о мудрых проповедях которого был наслышан.
   -- Что привело тебя ко мне, сын мой?
   -- Наша страна гибнет, и нет предела моей тоске и печали, когда гляжу я
на  своих братьев...  Дичает народ армянский.  Но  мне кажется,  его можно
спасти.
   -- В чем видишь ты спасение? Мое сердце также полно скорби и печали.
   -- Высоко в  горах  вьет  гнездо орел.  Под  облаками.  Птицей мудрости
называют орла люди. Но ведь птицу можно поймать.
   -- Отважным и сильным должен быть птицелов.
   -- Была бы  у  нас  своя письменность,  мудрость пришла бы  к  армянам.
Объединила бы их. А пока она -- орел, парящий в небе.
   --  Вот  ты  о чем! Великое и благое дело задумал. Говорят, ты свободно
пишешь и читаешь и по-гречески, и по-сирийски?
   -- Да  будет  благословен тот  день  и  час,  когда  я  смогу  написать
армянское слово армянскими письменами.
   -- Великое и благое дело, говорю тебе. Вот моя рука отеческой поддержки
в твоих дерзновениях.


ПОДВИГ МАШТОЦА

   И дальше рассказывает Корюн: "По приказу царя и с благословения святого
Саака  Маштоц  взял  с  собой  группу  отроков,  простившись друг с другом
священным  лобзанием,  двинулся  в  путь  в  пятом  году царствования царя
армянского  Врамшапуха и прибыл в страну Арама, в два сирийских города, из
коих  первый назывался Эдессой, а другой Элидой... Одна группа его отроков
изучала  на  месте  сирийскую письменность, других Маштоц отправил в город
Самосат ознакомиться с греческим письмом".
   После  долгих  исканий, преодолевая трудности, Маштоц "как отец породил
новое  и  чудесное  дитя  -- письмена армянского языка. И там он, поспешно
начертав,  дав названия и расставив (письмена по порядку), расположил (их)
по силлабам -- слогам".
   В  Самосате Маштоц  "нашел некоего каллиграфа греческой письменности по
имени Рапанос,  с помощью которого он, окончательно изобразив и приноровив
все  различия письмен  (букв)  --  тонкие  и  жирные,  короткие и  долгие,
отдельные и  двойные приставные,  --  приступил к  переводам..."  С  двумя
учениками он начал перевод библии на армянский язык армянскими письменами.
   Корюн не пишет, как называлось место, где Маштоц нашел образец, который
лег в основу его армянских письмен, что скрывается под словом т_а_м?
   Почти сто лет занимаются ученые этим вопросом, но так и не пришли к его
решению.  Каждый  высказывал свою точку зрения, но другие возражали против
нее и так не могли остановиться ни на одном предположении.
   Совсем недавно армянский ученый Гурген Севак очень четко и  убедительно
показал,  что  буквы  армянского алфавита ничего  общего  не  имеют  ни  с
сирийскими,  ни с греческими, ни с персидскими письменами и что между ними
нет ни малейшего сходства.
   Гурген Севак считает,  что образец армянского письма надо искать далеко
на  юге,  возможно  в  Эфиопии.  Армянская  письменность  могла  оказаться
созданной на ее основе, либо у обеих были какие-то общие корни.
   Маштоц жил  в  то  время,  когда на  северо-востоке Африки существовало
могущественное Эфиопское царство со столицей в  городе Аксуме.  Его власть
распространялась также и  на побережье Аравийского полуострова у  Красного
моря.
   "У  нас  есть все  основания полагать,  --  пишет советский африканист,
член-корреспондент Академии наук СССР Д.  А.  Ольдерогге,  --  что Маштоц,
близкий  к  придворным кругам  своей  страны,  человек широкообразованный,
имевший много друзей в  самых высших слоях церковной иерархии,  должен был
знать  о  существовании  христианского  государства  в  Эфиопии  и  видеть
документы, написанные по-эфиопски".
   Сравнение эфиопских письмен с алфавитом Маштоца на таблице, приведенной
в  статье  Ольдерогге,   неопровержимо  доказывает  их  большое  сходство.
Несомненно,  именно в  Эфиопии следует искать корни  изображения армянских
письмен.
   Однако системы письма --  эфиопская и армянская --  различны. Эфиопские
письмена силлабические (слоговые).  Маштоц же  создал настоящее алфавитное
письмо, в котором каждая буква имеет значение определенного звука.
   "Алфавит  Маштоца,  --  пишет  Д. А. Ольдерогге, -- замечателен по двум
причинам.  Во-первых,  этот  алфавит  поражает  точностью  фонемного строя
армянского  языка.  По  существу, со времени его создания в V веке алфавит
этот  из  36 первоначальных букв пополнился только двумя новыми знаками, и
приходится  удивляться,  как  Месроп  Маштоц  уловил  все оттенки сложного
звукового состава своего родного языка".


ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЕ

   Армянская  письменность  сыграла   огромную  роль   в   истории  борьбы
армянского народа  за  свое  существование,  стала  оружием в  неслыханном
единоборстве,   в  котором  армяне  выстояли,  спасли  себя  от  духовного
порабощения, сохранились как единый народ.
   Много бед пережил на  своем веку этот народ.  Каменистые дороги Армении
топтали ассирийцы и скифы,  мидийцы, парфяне и сельджуки, гунны и римляне,
арабы, персы и турки.
   Значение  и  силу письменности издавна понимали передовые люди Армении.
Монастыри  и  храмы,  под сводами которых создавались рукописные книги, за
каменными  стенами  которых  они  хранились,  были  в  то  время не только