древних  славян   солнце  и   пламя.   Стало   ясно,   что   содержание  и
последовательность  рисунков  совпадают  с  последовательностью славянских
религиозных праздников и с календарными датами сельскохозяйственных работ.
   Возможно,  что  эти  рисунки именно те  знаки,  которые Храбр  называет
"чертами и резами". И появились они у славян в III -- IV веках.
   Исследователи не  ограничиваются археологическими находками.  Тщательно
изучают  они  письменные  памятники,   вчитываются  в   давно  пожелтевшие
пергамены.  Для  поиска древнейшей письменности славянских племен особенно
интересны  четыре  документа,   авторы  которых  жили  в  далеком  десятом
столетии.
   ...Летом  921  года  из  Багдада  в   страну  волжских  болгар  выехало
посольство.  Его  сопровождал образованнейший человек  того  времени Ахмед
ибн-Фадлан.   Возвратясь  домой,   он  написал  интересную  книгу.  В  ней
ибн-Фадлан  рассказал  и  о  наших  далеких  предках,  сильных  и  смелых,
голубоглазых,   светлобородых  русах,   приезжавших  на   Волгу  торговать
пушниной.
   Ахмед  ибн-Фадлан  подробно  описал  обряд  погребения знатного русича,
умершего в  Болгарии,  но  похороненного по  обычаям его родины.  Его тело
положили в  ладью,  с  ним его оружие,  коня,  задушенную рабыню и сожгли.
"Потом они соорудили,  -- пишет дальше ибн-Фадлан, -- нечто вроде круглого
холма и водрузили в середине его большую деревяшку белого тополя, написали
на ней имя этого мужа и царя русов..."
   Какими же знаками была сделана надпись?  Личными или родовыми, тамгами,
близкими "чертам и  резам"?  Или знаками неизвестной нам азбуки?  Об  этом
ибн-Фадлан, к сожалению, ничего не рассказал...
   Автор второго документа --  географ и путешественник Масуди.  Он пишет,
что,  посетив  один  древний славянский храм,  видел  в  нем  пророчества,
написанные на камне.
   Снова тот же вопрос: быть может, на камне были вырезаны "черты и резы",
по  которым,  как  говорит Храбр,  гадали  славяне,  когда  были  они  еще
язычниками?  Пророчества и  гадания  --  понятия близкие.  Или  это  знаки
письменности, не сохранившейся, не дошедшей до нашего времени?
   Третий  голос  из  далекого  прошлого  принадлежит немецкому  летописцу
Титмару Мерзебургскому.  Он видел в языческом храме города Ретра несколько
славянских идолов и  на  каждом из них особенными знаками написанные имена
этих богов. Вот и третья загадка...
   Четвертый документ  отличается от  предыдущих большей  определенностью.
Арабский  ученый  ибн-аль-Недим  скопировал  одну  надпись,  и  копия  эта
сохранилась.
   Но уже не о  "чертах и резах",  а определенно о письме говорит летопись
"Повесть  временных лет",  составленная в  XII  столетии в  Киеве  монахом
Нестором-летописцем.   Он  приводит  договоры  между  Русью  и  Византией,
заключенные Олегом в 911 году и Игорем в 944 году, то есть еще до крещения
Руси.
   Известно,  что  в  Византии  дипломатические  договоры писались на двух
языках:  на  греческом  и на языке тех, с кем договор подписан. В договоре
Игоря  сказано:  "Мы  же  свещание  се  написахом  на двое харатью". Иными
словами,  это  соглашение  было  написано на двух листах пергамена, в двух
экземплярах.  В  этом же договоре говорится, что когда-то послы и купцы из
Киевской  Руси,  приезжая  в  Византию, предъявляли золотые или серебряные
печати.  А  ныне  они  должны  иметь  при  себе соответствующие грамоты. В
договоре  Олега упоминаются и письменные духовные завещания русских людей,
умерших в Византии...
   Договоры,  духовные завещания, верительные грамоты... Но все это еще не
та славянская письменность,  которую с  уверенностью можно было бы считать
предшественницей нашего современного алфавита.  Прямой его  предшественник
-- алфавит,   созданный  великими   просветителями  братьями   Кириллом  и
Мефодием.


МОРАВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО

   Неспокойно на  сердце у  князя Ростислава.  Кажется,  все хорошо в  его
государстве.  Расцветает,  крепнет  под  княжеской рукой  великая Моравия.
Роскошные  у  князя  палаты,  каменные  церкви  украшают  его  столицу  --
прекрасный Велеград.  Необозримые нивы  раскинулись от  Тисы  до  Вислы  и
Одера.   Шумят  на  них,  золотятся  хлеба.  Крепко  держат  кованые  мечи
дружинники князя.
   Однако не  дремлют и  враги.  Рыщут по  всей стране ватиканские монахи.
Бормочут по-латыни свои молитвы.  Но не божественное у них на уме.  Черные
рясы  скрывают  лазутчиков воинственного соседа,  Людовика Немецкого.  Для
него Моравия --  лакомый кусочек.  Тревожится князь Ростислав: как уберечь
свою  державу?  Где  взять  силы,  чтобы  противостоять  врагу?  И  решает
заручиться помощью  византийского императора Михаила.  Византия  --  центр
православия.
   В   те  времена  политические  и   военные  союзы  часто  облачались  в
религиозные  одежды.   И  Ростислав  поначалу  решил  попросить  помощи  в
церковных делах.  В  конце 862  года он  отправляет в  столицу Византии --
Константинополь великое посольство...
   ...В тронном зале,  на высоком престоле, в золото-тканых одеждах Михаил
принимал послов.  Рядом с  императором --  седобородый патриарх Фотий.  Ни
одно важное дело не решается без его совета.
   Послы  растерянно оглядываются вокруг.  Хоть  и  были  они  наслышаны о
богатстве византийского двора,  такой роскоши не  ожидали.  Пестрые шелка,
блеск парчи,  сверкание драгоценных каменьев.  Лишь  двое в  простом белом
полотняном платье выделяются в  нарядной толпе придворных.  И держатся они
особняком, стоят в стороне.
   Император  приготовился выслушать  послов.  Правда,  о  чем  они  будут
просить  его,   Михаилу  хорошо  известно.  И  что  он  им  ответит,  тоже
предрешено.
   Старейшина послов делает шаг вперед, низко кланяется императору:
   -- Добрый владыка! -- говорит он. -- Мы отреклись от язычества, приняли
веру христианскую,  православную.  Но  нет  у  нас  вероучителей,  которые
правили бы церковную службу на нашем языке.  Помоги же, государь, отряди к
нам нужных людей.
   Михаил что-то тихо говорит Фотию,  тот идет к двум в белой одежде и уже
с ними возвращается к ступеням трона.
   Эти  двое --  братья,  родом они  из  Солуни,  население в  те  времена
состояло из греков и славян. Мать братьев -- гречанка, отец -- болгарин.
   Старший, Мефодий, -- высокий, плечистый. Ему бы пристал наряд воина, он