так  часто   говорил  доктору  Антомарки,   тело  Наполеона  было
выставлено на  походной постели  и прикрыто вместо  покрова синим
плащом,  который служил  герою  во время  битвы при  Маренго. Все
обитатели острова  теснились в продолжение двух  дней около этого
славного катафалка. Когда смертные останки великого человека были
преданы земле, все старались сохранить какую-нибудь вещь, которая
ему  служила  или к  которой  он  прикасался, и  берегли ее,  как
бесценное сокровище.

Похороны   Наполеона  происходили   8  мая.  Его   похоронили  на
расстоянии  в одну  милю от  Лонгвуда. С  первого дня  могила его
стала  предметом всеобщего  уважения; беспрерывно  стали посещать
ее. Гудсон-Лов, непримиримый враг героя Франции, не обезоруженный
даже его смертью, огорчался этим усердием и поставил около могилы
стражу, чтобы  никто не  мог близко подходить  к праху Наполеона,
сказав,  что стража  будет стоять  тут  вечно. Несмотря  на такую
предосторожность, последнее жилище  героя всегда было очень часто
посещаемо. Эти  посещения никого  не могли оскорблять,  ибо имели
источником  любовь к  славе  и служили  знаком общего  внимания к
великим именам, убеждая всех  и каждого, что гений во всех местах
и во все времена всегда внушает удивление и почтение.

Но Наполеон  мог иметь только временную  могилу на острове Святой
Елены. В одном из своих завещаний, от 16 апреля 1821 года, он сам
назначил место  постоянной своей могилы. "Я  желаю, - писал он, -
чтобы  прах  мой покоился  на  берегах  Сены, среди  французского
народа, который я так сильно любил".

Для исполнения  последней воли великого  человека необходимо было
стечение многих  обстоятельств и  удаление некоторых препятствий;
нужно было,  чтобы сама  Франция изменилась. Бурбоны  удалились с
берегов Сены; предсказание Наполеона сбылось, и в ту самую эпоху,
как он  предсказывал. Пламенное его  желание наконец исполнилось,
французский народ получил завещанный ему дар, прах своего героя.

Когда весть о смерти  Наполеона распространилась по Европе, народ
не хотел ей верить;  идея о бессмертии так тесно связана с именем
Наполеона, что  всем казалось  - в нем нет  ничего смертного; все
почитали  жизнь  его  нераздельною  с его  славой!  Эту  народную
недоверчивость воспел  Беранже в песне,  называемой Les souvenirs
du peuple [5] ; она-то есть истинный апофеоз, какого могут только
желать великие люди в наше время.

"В  начале нынешнего  столетия, -  говорит один  из красноречивых
французских  писателей,  -  Франция  представляла  величественное
зрелище.  Один человек  наполнял ее,  а Франция,  прославленная и
возвышенная им, наполняла собой целую Европу. Этот муж незнатного
происхождения,  сын  бедного корсиканского  дворянина, плод  двух
республик: Флорентийской  по своему происхождению, и Французской,
по самому себе, достиг в короткое время такой высоты царственного
величия,  какое  едва  ли  представляла  когда-нибудь  изумленная
история.  И гений,  и  судьба, и  подвиги его  -  все было  в нем
истинно   царское,  все   показывало   в  нем   исполнителя  воли
провидения.  События и  единодушный голос  народа возвели  его на
трон  и  помазали  на  царство, созданное  революцией;  избранный
народом был  коронован Папою; цари и  полководцы, сами отмеченные
судьбою, по предчувствию, внушенному им еще темной и таинственной
его  будущностью,  предугадали  его  славный жребий.  Ему  сказал
Клебер,  умирая в Египте:  Вы  велики, как вселенная!  Ему сказал
Дезе, погибая при Маренго:  Я солдат, а вы генерал! Ему предрекал
Вальбер, умирая  при Аустерлице:  Я иду  в могилу, а  вы идите на
престол!  Как  огромна  его  военная слава,  как  неизмеримы  его
завоевания! С каждым годом  он раздвигал пределы своей империи за
величественные границы,  положенные богом  Франции. Подобно Карлу
Великому,  уничтожил  он  Альпы;  подобно Людовику  XIV,  уравнял
Пиренеи; подобно Цезарю, перешел  через Рейн и едва не перенесся,
подобно Вильгельму Завоевателю, через пролив Ла-Манш. Под властью
этого мужа  Франция считала у себя  сто тридцать департаментов; с
одной  стороны тянулась  она  до устьев  Эльбы, а  с другой  - до
Тибра. Он  был повелителем  сорока четырех миллионов  французов и
покровителем ста миллионов  европейцев. Вместо границ он поставил
на  пределах  своего  государства  два  герцогства:  Савойское  и
Тосканское, и пять древних республик: Геную, Рим, Венецию, Вале и
Нидерланды. Он воздвиг свою  монархию, как цитадель, в средоточии
Европы,  и окружил  ее  вместо бастионов  и передовых  укреплений
десятью  государствами, которые  породнил с  империей своей  и со
своим семейством.  Он венчал  коронами всех детей  своих братьев,
родных  и двоюродных,  когда-то  игравших с  ним на  уютном дворе
родительского  его  дома,  в  Аяччо.  Приемыша  своего  женил  на
принцессе    баварской,   а    младшего   брата    на   принцессе
виртембергской. Отняв у Австрии  германскую империю и составив из
нее  Рейнский союз,  отнял  у нее  Тироль и,  отдав  его Баварии,
присоединил  к   Франции  Иллирию   и  сам  сочетался   браком  с
эрцгерцогиней.  Все  деяния   этого  мужа  были  величественны  и
колоссальны; подобно чудному  видению, возвышался он над Европой.
Еще на заре могущества вздумалось ему в уголке Италии возвеличить
имя  Бурбонов; герцогу  Пармскому Людовику  дает он  титул короля
Этрурского.  Императорским декретом  делит  он Пруссию  на четыре
департамента, объявляет Англию в блокадном положении, а Амстердам
- третьим городом империи; Рим был только вторым. Он уверяет мир,
что  дом  браганцский перестал  царствовать.  Когда он  переходил
через   Рейн,   германские   курфюрсты,  избирающие   императора,
встречали  его на  границах своих  государств в надежде,  что он,
может  статься,  переименует  их  в короли.  Древнее  королевство
Густава-Вазы,   не   имевшее  наследника   престола  и   искавшее
властителя, просит у него в государи себе одного из его маршалов.
Преемник Карла  V, правнук  Людовика XIV, король  Испании и обеих
Индий просит у него  в супружество одну из сестер его. Как хорошо
понимали  его, как  на него  ворчали и  как обожали  его солдаты,
старые гренадеры, запросто обходившиеся со своим императором и со