которых синтетически, с обратной скоростью переписаны шумы, составили единую
пленку. И опять  эту пленку,  но теперь  уже в  обратном порядке  прокрутили
через аппаратуру.
     Мы были потрясены:
     - Значит,  ничего  не осталось не только от музыки, не только от  живых
шумов,  но  вообще ничего не  осталось от звучания богатой  и щедрой  жизни.
Здесь же все выдумано.
     - Создатели нового  искусства именно к этому  и стремились,- сказал нам
оператор.
     - Так где же искусство?
     -  О каком искусстве вы говорите? Кибернетическая поэма двадцатого века
не имеет ничего общего с древним представлением об искусстве.
     Возмущенные,  мы  ушли  из  этого  мира  модных  мистификаций,  которые
предприимчивые бизнесмены пытаются выдать за искусство завтрашнего дня.
     Не  об этих ли людях с  возмущением и непримиримостью говорил  всемирно
известный советский композитор Д. Шостакович:
     "Они убивают душу музыки - мелодию. Разрушают форму и красоту гармонии,
богатство естественных ритмов, вместе  с тем уничтожая  какие  бы то ни было
намеки на содержательность, человечность музыкального произведения".
     Что же, значит, следует  полностью отказаться от применения кибернетики
в музыке?  Конечно, нет.  Новая техника  дает новые возможности музыкальному
искусству.
     Мне  не  раз  приходилось  слышать  удивительные  по  своему   звучанию
электрические органы, которые конструировал ныне уже умерший актер Ильсаров.
Под его тонкими пальцами привычные мелодии звучали совершенно необыкновенно.
Электроорган  передавал  силу  звучания могучего хора, придавал неповторимую
прелесть быстрым и бурным стаккато. И весь он размещался в небольшом ящике.
     В  Москве в музее  композитора  Скрябина вы  можете видеть  электронный
аппарат  - резонатор,  созданный кандидатом технических наук  Мурзиным. Этой
машине  доступно буквально  все. Ома  имитирует всевозможные тембры, создает
новые, рожденные новыми средствами, музыкальные звучания. Об этом устройстве
дают  прекрасные  отзывы  крупнейшие  советские   композиторы,  потому   что
резонатор помогает  им в инструментовке опер,  в  поисках новых  звучаний. В
нашей стране в этой области  работают  по-настоящему талантливые, увлеченные
музыкой ученые.
     Однако  исследования  советских  ученых  направлены  не  на  разрушение
музыки, а на расширение ее возможностей.
     Что же касается машин-живописцев, электронных  танцовщиков,  то все эти
трюки весьма далеки от подлинного искусства.
     Когда  механический  живописец  бездумно,   автоматически   размазывает
различные  краски  по  холсту,   этот  процесс  не  имеет  ничего  общего  с
творчеством.  Но кибернетическая  машина способна  к творчеству  в некоторых
областях. Например, она  в  состоянии рисовать чисто математические  кривых,
имеющие и художественное значение. Однако это не  так уж ново. Известно, что
движение маятника,  к  концу которого прикреплен обыкновенный карандаш, дают
удивительные фигуры на  подложенном  под  карандаш листе  бумаги.  Вспомните
фигуры Лиссажу, которые  можно получить,  проводя смычком  по пластинке,  на
которой  насыпаны легкие  опилки.  Вспомните  своеобразную,  тонкую  мозаику
напряжений,  получаемую  в  машинах  с  помощью  интерференции  света, И  вы
поймете: такое искусство может иметь лишь абсолютно прикладное значение.
     Придет  день,  и  на  сцене фантастического  театра  завтрашнего дня мы
увидим  балерину, которая  движением  своего  тела будет  вызывать не только
звучание  электронных  музыкальных  инструментов,  но   и  поток  непрерывно
меняющегося цвета. Мы  знаем, что уже сегодня  инженеры и художники работают
над  проблемой  цветомузыки, над  проблемой  взаимосвязи  между движением  и
звуком.
     Было  бы неправильно творческим людям  отказаться  от тех возможностей,
которые дает им электроника, возможностей света и цвета.  В  конечном  итоге
важен результат, который  может быть получен в области подлинного искусства,
а  на  путь  и  трудности, преодолеваемые  художником для  достижения  этого
результата.
     Обычный орган,  воспроизводящий музыку Баха, колоссальнее  сооружение -
целая фабрика труб и мехов, подающих воздух. Но ведь те же звуки  могут быть
получены  не колебанием воздуха  в гигантской органной  трубе,  а колебанием
диффузоров динамиков размером с обычный чемодан.
     И так во всем: в музыке, в живописи, в  игре света и цвета. Электроника
дает новые возможности, открывает новые перспективы.
     Но каким бы ни было искусство завтрашнего дня, мы верим,  что искусство
это  будет художественным, эмоциональным, будет дарить человеку эстетическое
наслаждение,  а  не  раздражать  его  потоком оглушающих  звуков, мельканием
цветов и красок, лишенных какого бы то ни было смысла.

     25 мая, понедельник
     С утра зарядил дождь. Нудный, противный,  он танцевал на лужах круглыми
пузырьками,  неуверенно  стучался  в  окна, разрезая  стекло,  как  школьную
тетрадку,  косыми  линейками. Может  быть,  поэтому  наш  разговор  с  Колей
Трошиным тоже тянулся медленно.
     - Наконец я  закончил  сдачу зачетов. И сколько лишнего в наших учебных
программах! -  говорил  Николай.-  Иногда  я  думаю  о  том, все ли, что  мы
изучаем,  так  уж необходимо для практики.  А вот чего нам явно не хватает -
это я хорошо знаю,  работая на производстве. Здесь я занимаюсь кибернетикой,
а в институте изучаю электростатику на уровне  середины прошлого века. Здесь
я работаю  с осциллографами,  а сдаю экзамены, рассказывая  про древние наши
лейденские банки.
     Думается, Коля Трошин во многом прав. Нужно пересматривать  программы -
кибернетика подхлестывает нас. И это не только его мнение.
     Отлично высказалась на  эту  тему  сентиментальная Нина. Она  раскопала
чудесную цитату Льва Толстого:
     "Хорошо,  если  бы   мудрость   была  такого   свойства,   чтобы  могла
переливаться из того человека, который полон ею, в того, в  котором ее  нет,
как вода переливается... из одного сосуда в  другой  до тех  пор,  пока  оба
будут равны".
     - Отлично  сказано!  - восторгалась Нина.-  Если  бы так построить наше
образование... Ведь все дело в том, что передается и как передается.
     -  Здесь  вряд ли можно обойтись без помощи машин,- неожиданно вмешался
Николай Иванович Авдюшин.
     Он  тоже  много  размышляет  над  вопросами   обучения.  Больше   того,
кандидатская   диссертация   молодого   ученого   была   тесно   связана   с
машиной-экзаменатором, которую он конструировал в энергетическом институте в
Москве.