Примером таких  абстрактных знаков может служить известная  всем азбука
Морзе,  состоящая из  точек  и  тире,  впервые примененная  при  телеграфных
передачах.
     Число знаков доведено до предела: их всего два.
     Но может  быть  и другая  "экономия".  Вот запись на  языке математики:
а+в=в+а, А вот то же на обычном языке:
     "Сумма   складываемых  чисел,  не  зависим   от  последовательности  их
сложения". Как видите, количестве знаков во втором случае почти в десять рас
больше.
     Примером  символического  языке может  служить  и  язык  химии.  Серная
кислота - H2SO4. Понятие одно и то же, однако в одном случае слова, в другом
- символы.
     Современные  электронно-вычислительные машины не только должны собирать
и распространять информацию, но они  обязаны перерабатывать ее. Этим машинам
нужен свой язык - новый код.
     Его разработкой заняты многие вычислительные центры.
     Программисты Вычислительного центра  Сибирского отделения Академии наук
создают сейчас  новый язык  - посредник между человеком и машиной. Этот язык
назван  "альфа"-языком  или  "сибирским  языком".  Он является  значительным
вкладом во взаимопонимание между человеком и машиной.
     А взаимоотношения эти еще очень  сложны. Ведь текст-задание программист
должен с помощью специальных программ - трансляторов - преобразовать в язык,
"понятный" машине. В  этом случае  программист  превращается в своеобразного
"жреца-посредника" между миром машин и человечеством.
     Таким  образом,  встает  задача:  сделать   язык  машины  доступным  не
единицам, а широкому кругу людей.
     В  свое  время молодой  ученый -  заведующий  отделом  программирования
Вычислительного  центра  Сибирского отделения  Академии  наук  Андрей  Ершов
представляет  себе этот процесс как  своеобразное  обучение машины.  Человек
дает задание машине, она, если не понимает,  задает  вопрос. Новый ответ - и
снова вопрос машины. И так до полного взаимного понимания.
     -  Во  взаимоотношениях  человека  и  машины,-  говорит   Ершов,-  надо
добиться, чтобы машина с каждым новым заданием становилась все "понятливей",
чтобы, получая аналогичные задания, она не задавала одних и тех же вопросов.
Иначе говоря,  надо, чтобы  машина  сохраняла в  своей  электрической памяти
"протоколы" своих бесед  с  человеком и  свои  новые  знания  употребляла  в
дальнейшей работе. Это не что иное, как обучение машины человеческому языку.
     - Настанет  ли  такое время,  когда  машина  будет понимать человека  с
полуслова?
     - Да.  Это  время  не за  горами,- говорит молодой  ученый.- Все дело в
накоплении   "словарных  запасов"  машиной.  Сначала  человек  -  учитель  -
приспосабливается  к ограниченному языку ученика -  машины. А  когда тот его
начинает понимать, расширяя баланс языка и знаний, подтягивает его до своего
уровня. Невольно я вспоминаю машину в японском павильоне Всемирной выставки,
которая выполняет с голоса 40 команд на шести языках. Нз первые ли это шаги?
     Ведь  практически возможно  непрерывно расширять количество  и характер
той информации, которую с голоса может  воспринять  машина. Принцип освоен -
все дело в  объеме памяти  машины и  в  умении  ее  распознавать  получаемые
сигналы. Придет время, и машины старших поколений будут поражать нас широтою
своих возможностей.
     Ну что ж,  будем считать, что электронно-вычислительная машина уже села
за школьную парту!

     24 мая, воскресенье
     Сегодня воскресенье. Но мы работаем.
     Торопимся... Во время перерыва  возник ожесточенный  спор об искусстве.
Спорили и  фантазировали все: Николай, Нина, Николай Иванович,  и,  конечно,
больше  всех горячился Петя Кузовкин. Пожалуй, весь спор можно было свести к
одному  основному  вопросу:  меняются   или  не  меняются  представления  об
искусстве в связи с требованием века, влиянием космонавтики и автоматики?
     -  А  может  быть,  эти представления остаются постоянными?  -  говорил
Николай.
     - Конечно,  меняются! -  уверенно  заявлял  Коля  Тро-шин.-  Что  такое
кинематограф, как не новое искусство? Когда-то кинофильм был аттракционом на
ярмарках. А  потом  на экран пришел звук. За ним  появился цвет. Экран  стал
широким, наконец, объемным. Потом  он  полностью  замкнулся  вокруг зрителя.
Кстати,  вы смотрели циркораму на Выставке достижений народного  хозяйства в
Москве? А  недавно  я  читал в журнале "Техника - молодежи", что специалисты
предполагают строить шарораму.  Зритель будет находиться в центре  помещения
под круглым куполом. Экран, состоящий из правильных сот -  восьмиугольников,
будет расположен  внутри  всей  сферы.  По-моему,  сегодня  никто  не  будет
отрицать, что кино стало новым искусством,- горячился Трошин.
     - А театр? - вмешалась в  разговор Нина.-  Здесь тоже  произошла полная
революция. У нас в студии мы изучали искусство Древней Греции. Актер выходил
на сцену на котурнах, чтобы увеличить свой рост. Декламировал он во всю силу
легких, иначе его просто никто не услышал бы в задних рядах.
     А сейчас?  Радио  может  придать любую силу  голосу. Даже мода пошла на
лирических певцов из слабоголосых!
     А телевидение?
     Миллионам  людей  оно  дало  ВОЗМОЖНОСТЬ  видеть  все  тончайшие нюансы
человеческой мимики.
     Опять новая ступень в развитии искусства, не так ли?
     Высказал свое мнение и Николай Иванович. Он говорил  о цветомузыке,  об
удивительной гармонии сочетания зрительных и слуховых впечатлений. И говорил
он об этом не как любитель, а как специалист-кибернетик.
     - Существует  определенный  диапазон  звуков,  которые слышит человек,-
объяснял Авдюшин.- Это колебания. Цвет - тоже  колебания  разной частоты.  Я
уверен,   что   существует   внутренняя,   если   так   можно    выразиться,
физиологическая или психологическая, что ли, связь между этими колебаниями,-
продолжал Николай Иванович.- Найти их совместное воздействие  на психику, на
чувства - и  вот вам совершенно новый вид  искусства, яркого, впечатляющего,
действенного.
     -  А  я  убежден,-  тоном,  не  допускающим   возражений,  сказал  Петя
Кузовкин,-   нам   вообще   пора   пересмотреть   эстетические   требования,
предъявляемые к искусству. Надо говорить о  новом  искусстве. Вспомните, как
рассказывает Гагарин  о своих впечатлениях  перед отправлением в космос.  Он
ехал по степи, а на горизонте возвышалось серебряное тело ракеты, нацеленной
в небо. С каждым километром ракета приближалась.
     "Она была красивее зданий и мостов, кораблей и городов, красивее всего,
что создала человеческая фантазия",- вспоминал Гагарин. Потрясенный, смотрел