одну фразу, которую можно часто встретить в трактатах мастеров:

   "Ушу - это искусство Дао". "Искусством Дао" (даошу) называли в Китае
много вещей. В древности это были магические действия шаманов и даосская
практика изготовления пилюли бессмертия. Позже к "искусству Дао"
   были причислены каллиграфия, архитектура, живопись, разбивка
миниатюрных садов, стихосложение. В этом же ряду стоит и ушу, образуя
завершенную композицию китайских традиционных искусств - различных дорог,
представляющих собой духовное подвижничество и ведущих к единой цели -
самореализации человека.

   В любом "искусстве Дао" присутствует оттенок внутренней святости,
природной изначальной целостности. Такие искусства порождены этим
универсальным путем и законом всех вещей - Дао - и символично говорят о
его всеприсутствии. Поэтому они одинаковы по своей внутренней сути и лишь
в своей земной ипостаси приобрели разные формы - один человек выводит на
тончайшей бумаге замечательные иероглифы, другой одним взмахом кисти
рисует вековую сосну и вечные горы, третий вкладывает всю душу в
выполнение комплекса ушу. Стоит проявить терпение и чистоту души,
осторожно смахнуть верхний слой - слой внешних форм, как глубинный свет
Дао станет ослепляюще-ярким, почти невыносимым для глаз неподготовленного
человека. Ради обретения в себе этого "Небесного сияния" и практиковали
"искусства Дао".

   Каждый вид деятельности может стать "даошу", хотя для китайской
культуры есть особо предпочитаемые.
   Можно даже просто беседовать на разные темы, скользя спокойным
сознанием по мирским и "небесным" делам. Такова, например, была традиция
"чистых бесед" (цинтань) в Китае - бесед, ведущихся как будто бы и не для
чего, но все время заставляющих человека следовать потоку мировых
изменений, не застывать, а находиться в духовном странствии по Дао. Таково
и ушу - на первый взгляд имеющее четко очерченную цель самозащиты и
оздоровления, но на самом деле превращенное в некий горизонт саморазвития.
   Встречается и обратное - десятки лет тренировок могут не принести
успеха, а обыкновенное ремесло никак не перерастает в "искусство Дао". Это
было связано с обретением гунфу - центральным понятием боевых искусств,
которое иногда используется как полный синоним ушу. Запад узнал о
китайских боевых искусствах именно под термином "кунфу", или "конгфу" -
искаженное от "гунфу". В китайском языке гунфу имеет массу оттенков и
может менять свой смысл в зависимости от того, по отношению к чему оно
употребляется.
   Далеко не всякий занимающийся ушу обретал гунфу. Этот термин сложно
перевести буквально, и легче понять его душой. Это "Великая работа",
"упорный труд", "священное мастерство", "подвижничество".
   В самом широком смысле - это момент самореализации, самораскрытия,
внутреннего откровения. В ушу этот термин пришел из неоконфуцианства -
философского течения, соединившего в себе морально-этические постулаты
конфуцианства и метафизические теории даосизма, где он обозначал момент
реализации и обретения полноты жизненности, достигнутый после медитации
или "пестования своих внутренних природных свойств". Достижение гунфу
возможно в любом виде деятельности - даже в кулинарии, которой славились
китайские повара, или в умении спонтанно отвечать на любые вопросы,
поразив собеседника неординарностью и раскрепощенностью мышления, как это
было в чань-буддизме. Нужно лишь очистить сознание от всего наносного и,
как говорили китайские философы, "прозреть свой истинный облик" - всегда
свободный в самовыражении, полный величия внутренней мудрости и мастерства
в любом деле.

   Гунфу можно обрести, сконцентрировав свое внимание на чем-то одном
конкретном, но после внутреннего озарения гунфу становится всеобщим,
затрагивающим все сферы деятельности человека. Здесь речь не идет о
приобретении каких-то дополнительных технических навыков, например, умения
быстро и точно наносить удар в ушу (это - промежуточная цель), но о
глобальной перестройке всех внутренних структур, о самореализации. Не
случайно большинство известных мастеров ушу в Китае были замечательными
каллиграфами, литераторами, поэтами, мудрыми императорскими советниками,
полководцами.

   С XVII века термин "гунфу" стал общим для боевых искусств, даже
потеснив слово "ушу". Появляется понимание того, что существует
качественное отличие между простым кулачным бойцом и мастером,
старательным ремесленником и учителем, проникшим в тайны. Они отличаются
не количеством освоенной техники, не силой удара, но качественно иным
внутренним уровнем.
   Один взирает на поверхность явлений мира,' другой проникает в их суть и
рассматривает мир лишь как единый Символ "искусства Дао". Разве за каждым
приемом ушу, ударом, фразой не стоит то пустотное, но одновременно
всеопределяющее начало, которое и называют путем Дао? Не случайно гунфу
часто называли "Небесное искусство" или "творение Небес". Истинное гунфу
имеет свое начало в пустоте, на Небесах, но появляется в делах конкретного
человека.

   "Искусство Дао" не терпит поспешности или некоего сверхусилия.
Наоборот, всякое напряжение противопоказано, усилие всегда имеет
внутренний исток и не случайно зовется внутренним усилием или срединным
усилием, когда и сознание и тело. включаются в работу ровно настолько,
насколько этого требует естественный ход событий. Поэтому гунфу - это еще
и "срединность" усилия, происходящее от следования изменениям в мире и
избегающее всяких попыток побороть их. Дао издревле имело символику воды -
та же текучесть, неуловимость, бесформенность, но одновременно всеобщность,
огромная затаенная мощь, изменчивость состояний. Человек, захваченный таким
бурным потоком, тотчас погибает, если попытается плыть против течения, но
следование потоку лишь прибавит ему усилия. Поэтому тот, кто обрел гунфу,
всегда пребывает в этом покое вещей и явлений, как бы пропуская его через
себя, но сам не меняясь, лишь откликаясь Дао.
   Для достижения гунфу необходимы не только длительные и упорные
тренировки. Нужно и соответствующее окружение, например школа,
"просветленный учитель", который укажет путь для дальнейшего
совершенствования.
   Именно эти три составные части - терпеливые занятия, достойное