личностным "энергетическим" воздействием на последователей. Не важно, кто
конкретно передает, более существенно - обладает ли данный человек
"истинной традицией".

   Уже известный нам Дун Иньцзе объяснял: "Сокровища древних боевых
искусств, конечно же, не передавались нетронутыми. В будущем, если те, что
имеют склонность забывать своих учителей, все же сохранят то знание,
которое им передали, то в этом случае мы точно получим истинную передачу.
   В этом нет никаких сомнений".

   Благодаря тому что в Китае вкладывался особый смысл в выражение
"передача истинной традиции" мастера не делали больших различий в том,
какой школе обучаться. Лишь в сознании начинающих или просто дилетантов
этот вопрос - какая школа и какой стиль лучше - играет определенную роль,
хотя суть дела совсем в другом - получил ли человек, который считает себя
учителем, эту "истинную передачу" или нет. Если нет, то тогда ему просто
нечего передавать, он является либо обыкновенным инструктором (каковых
немало в современном ушу), либо просто шарлатаном. Не бывает плохих или
хороших стилей - каждый из них полноценен и только поэтому может считаться
стилем. Встречается другое: люди, преподающие "доподлинно настоящий" стиль
ушу, например шаолиньцюань, демонстрирующие правильные и эффективные
приемы, по своему уровню сознания не способны воспринять тот духовный
импульс, то внутреннее "бесформенное" наполнение, которое стоит за ними.
"Истинная традиция" оказалась не передана, а школа, таким образом, не
реализована.

   Такой тип точной имитации внешней формы стилей, без внутреннего
наполнения, называется "ложной передачей" (цзячуань). Причем критического
смысла в это выражение не вкладывалось.
   Вполне понятно, что лишь единицам доступно понимание глубин ушу и его
"истины", а усердная имитация движений сама по себе не плоха. Важно
другое: люди "ложной передачи" сами ничему научить не могут или их
обучение лишено ценности. Не случайно в мире ушу существует поговорка:
"Для ложной передачи требуются десятки тысяч томов. Истинную передачу
выразишь и одним словом". Итак, вновь мы подходим к ключевой максиме всей
китайской традиции - важно не что передавать, не сам стиль или направление
ушу, а важно кто передает, какой внутренний мир стоит за его словами и
поступками.

   Зыбкая грань между ложной и истинной передачей волновала многих
китайских мастеров, стремившихся сохранить свою школу. Увы, они
сталкивались и до сих пор сталкиваются с глобальным непониманием самого
смысла "чжэньчуань", ведь ее суть постигается лишь сознанием, находящимся
на высоком уровне ментального развития, а обычные люди не видят большой
разницы между мастером, передающим истину, и его учеником, который лишь
точно копирует его. Иногда даже ученик кажется лучше - он и движется
быстрее, и бьет резче. Но суть мастерства в другом - в умении оставить
после себя определенный духовный импульс - "след" (цзи), а его не измеришь
силой удара.

   Мастер тайцзицюань Ян Чэнфу так описывает путаницу этих понятий в
головах учеников: "Люди, которые хотят обучаться боевым искусствам,
спрашивают, что лучше - внешние или внутренние школы. На это я отвечаю,
что все системы, созданные древними мастерами, хороши, и вопрос
заключается лишь в том, получают ли они истинную традицию или нет".

   Передача духовного импульса в ушу требует предельной "чистоты сердца",
"умиротворенности сознания", с одной стороны, и искренности по отношению к
миру и окружающим, с другой.
   Задумаемся, насколько нам трудно поверить, что наше собственное "я" не
является чем-то исключительным, а представляет собой лишь воплощение
древних мудрецов, их чистого и светлого сознания. Логически Это еще можно
вообразить, но реально воплотить в себе такое переживание доступно далеко
не каждому.

   Преемствуя импульс "истинной традиции", человек выходит за рамки
собственного "эго", а его умиротворенно-спокойное сознание способно
вобрать в -себя весь мир. Человек "теряет", "утрачивает" сам себя. А это
значит, что он становится всем. Мир представляется полностью прозрачным
для него, вещи - взаимопроницаемыми. Человек растворяется в потоке
"истинной традиции", преемствуя Дао. Здесь нет места "обучению" как
таковому, "запоминанию" или накоплению информации, нет никакой четко
разработанной методики.
   Существует лишь сама возможность войти в потоки сознания своего
наставника при личностном общении, слиться с ним, а следовательно, и с
внутренней реальностью мира. "Даодэцзин" - самый ранний трактат по
даосизму, относящийся к VI-V вв. до н.э. - говорит по этому поводу:
"Следуя обучению, день ото дня обретают. Следуя Дао, день ото дня теряют.
Теряя и теряя вновь, достигают недеяния. В недеянии все вершится само
собой". Вот он - момент полной самоутраты, самозабытия, когда "не
существует ни меня, ни другого", ни объекта, ни субъекта, момент полной
самоотдачи и в то же время самораскрытия! Истинный мастер ушу - всегда
человек просветленный и самоустранивший свое "я" из этого мира. Он
присутствует среди нас лишь как символ, как воплощение Дао. С одной
стороны, он уникален как любой конкретный человек с конкретными
физическими параметрами и психическими свойствами, с другой - универсален
как воплощение "истинной традиции", прошедшей через сотни поколений.


                                 ИСТИНА -
                             МОЛЧАЛИВАЯ ТАЙНА

   В мире существует лишь один Мистический Учитель. Он абсолютен, анонимен
и дан нам как постоянное отсутствие. Ведь он подобен Дао, фактически он и
есть Дао, значит, и заметить его нельзя, можно лишь слиться, соединиться с
ним. Естественно, что это единение нельзя понимать физически или как
имитацию этого Великого Учителя - ведь он пустотен и поэтому не только не
поддается имитации, но даже и невообразим в нашем сознании.
   Он дан нам как тип переживания, как особое миропонимание. Это не
объяснишь и не расскажешь.