фразу  я прочел недавно в одной  студенческой тетради. Наивность? Ирония? Не
знаю.  Во всяком случае, это удачное обнажение некоторых вошедших в привычку
нелепостей. Но если речь идет  о философическом  XVIII веке, наверное, можно
было  бы даже сказать,  что он начинается гораздо раньше 1701  г.:  "История
оракулов" появилась в 1687,  а "Словарь" Бейля в 1697 г. Хуже всего то, что,
поскольку слово,  как всегда, тянет за собой мысль, эти фальшивые этикетки в
конце  концов  обманывают  нас  и   насчет  товара.  Медиевисты   говорят  о
"Ренессансе  двенадцатого века".  Конечно,  то было великое интеллектуальное
движение.  Но, вписывая  его в эту рубрику, мы слишком легко забываем, что в
действительности оно началось около 1060 г., и некоторые существенные  связи
от нас ускользают. Короче, мы делаем вид, будто можем, согласно строгому, но
произвольно избранному равномерному  ритму, распределять реальности, которым
подобная размеренность совершенно чужда. Это чистая условность, и обосновать
ее мы не в состоянии. Надо искать что-то более удачное.
     Пока мы ограничиваемся изучением во времени  цепи  родственных явлений,
проблема  в  общем несложна. Именно в этих явлениях и следует искать границы
их  периодов.  Например,  история  религии  в царствование  Филиппа-Августа,
история  экономики  в царствование Людовика XIV.  А почему бы Луи Пастеру не
написать:  "Дневник  того, что  происходило  в моей лаборатории  при  втором
президентстве Греви"? Или, наоборот: "История дипломатии в Европе от Ньютона
до Эйнштейна"?
     Легко  понять,  чем  соблазняло   деление  по  империям,  королям   или
политическим  режимам.  За ним  стоял не  только престиж, придаваемый давней
традицией  проявлениям  власти,  этим,  по  словам  Макиавелли,  "действиям,
имеющим  облик  величия, присущего актам  правительства  или государства". У
какого-то события, у революции есть на шкале времени  место, установленное с
точностью до одного года, даже до одного дня. А эрудит любит, как говорится,
"тонко датировать". В этом он  находит и избавление от инстинктивного страха
перед неопределенным, и большое удобство  для совести.  Он хотел бы прочесть
все, перерыть все, относящееся к его предмету.  Насколько приятней для него,
если, берусь за архивные папки,  он может с календарем  в руках распределять
их "до", "во время", "после".
     Но  не будем  поклоняться идолу мнимой точности.  Самый точный  отрезок
времени-- но обязательно тот, к которому  мы  прилагаем наимень  //99//  шую
единицу измерения (тогда следовало бы предпочесть не только год десятилетию,
но и  секунду -- дню),  а тот, который более соответствует природе предмета.
Ведь  каждому типу явлений  присуща своя, особая мера  плотности  измерения,
своя,   специфическая,  так   сказать,  система  счисления.   Преобразования
социальной  структуры,  экономики,  верований,  образа  мышления  нельзя без
искажений втиснуть  в слишком  узкие хронологические рамки. Если я пишу, что
чрезвычайно  глубокое изменение  в  западной экономике,  отмеченное  первыми
крупными партиями импорта заморского зерна и первым крупным подъемом влияния
немецкой  и  американской промышленности, произошло между  1875 и  1885 гг.,
такое приближение  --  единственно допустимое для фактов  этого рода.  Дата,
претендующая на большую точность, не соответствовала бы  истине. Так же и  в
статистике средний  показатель за десятилетие сам по себе является не  более
грубым, чем средний годовой или недельный. Просто он выражает  другой аспект
действительности.
     Впрочем, можно априори предположить, что на  практике естественные фазы
явлений,  с виду  весьма различных, иногда перекрывают одна другую. Точно ли
период  Второй  империи был также новым  периодом  во французской экономике?
Прав  ли  был   Зомбарт,  отождествляя  расцвет   капитализма   с  расцветом
протестантского духа?  Верно  ли  утверждение  Тьерри-Монье, что  демократия
является "политическим выражением" того же капитализма (боюсь,  что на самом
деле  не  совсем  того же)? Тут  мы не вправе  попросту отвергать, сколь  бы
сомнительными ни казались нам эти совпадения. Но  выдвигать их можно -- там,
где  это  уместно,--  лишь  при одном  условии:  если  они не  постулируются
заранее. Приливы,  без сомнения, связаны  с  фазами луны.  Однако, чтобы это
узнать,  надо  было сперва определить отдельно  периоды  приливов и  периоды
изменения Луны.
     Если  же  мы, напротив,  изучаем социальную  эволюцию в целом,  надо ли
характеризовать  ее  последовательные  этапы?  Это проблема  первостепенного
значения.  Здесь можно лишь  наметить  пути,  по  которым, как  нам кажется,
должна идти  классификация. Не будем  забывать,  что  история -- наука,  еще
находящаяся в процессе становления.
     Люди,  родившиеся  в  одной социальной среде и  примерно  з  одни годы,
неизбежно подвергаются,  особенно в период  своего формирования, аналогичным
влияниям. Опыт показывает, что  их поведению,  сравнительно  с намного более
старшими  или младшими возрастными группами, обычно свойственны очень четкие
характерные черты. Это верно даже при  разногласиях  внутри,  которые  могут
быть весьма  острыми. Страстное участке в споре об одном и том  же предмете,
пусть с  противоположных  позиций,  также  говорит о  сходстве.  Этот  общий
отпечаток, порожденный возрастной общностью, образует поколение.
     Общество, если уж говорить  точно, редко бывает единым. Оно разделяется
на различные  слои. Каждый  из них не всегда соответствует  поколению: разве
силы, воздействующие на молодого рабочего, обязательно --  или,  по  крайней
мере, с  той  же  интенсивностью  -- воздействуют  на  молодого крестьянина?
Вдобавок  даже  в  обществах с  очень  развитыми  //100//  связями некоторые
течения распространяются медленно. "Когда я был  подростком, в провинции еще
были романтики, а Париж уже от этого  отошел",--  рассказывал  мне мой отец,
родившийся  в Страсбурге в 1848  г. Впрочем, часто противоположность, как  в
данном случае, сводится к разнобою во времени. Поэтому, когда  мы, например,
говорим о том или ином поколении французов, мы прибегаем к образу сложному и
порой  разноречивому, однако, мы,  попятно, имеем  в виду  его  определяющие
элементы-
     Что   до   периодичности   поколений,   в   ней,  разумеется,   вопреки
пифагорейским иллюзиям  иных  авторов,  нет  никакой  правильности.  Границы
поколений  то  сужаются, то  раздвигаются, в зависимости от  более или менее
быстрого  темпа  социального движения. Были в  истории  поколения  долгие  и
краткие. Лишь прямым  наблюдением  удается  уловить точки, в  которых кривая
меняет  свое  направление. Я учился в  школе,  дата  поступления  в  которую
позволяет мне наметить вехи. Уже очень рано я  почувствовал  себя во  многих
отношениях ближе к выпускам, предшествовавшим  моему, чем  к тем,  что почти
сразу следовали  за  моим. Мои товарищи и я, мы находились в последних рядах
тех,  кого,  я думаю,  можно назвать "поколением дела  Дрейфуса". Дальнейший
жизненный опыт не опроверг этого ощущения.
     Поколениям,  наконец,  неизбежно  свойственно  взаимопроникновение. Ибо
разные  индивидуумы  не одинаково реагируют на одни  и те  же влияния. Среди
наших детей теперь уже легко  в общем отличить по возрасту поколение военное
от  того,  которое будет послевоенным. Но  при  одной  оговорке: в возрасте,