точки зрения на вселенную. Слово было орудием организации
социально-человеческих активностей; между тем оно стало применяться в
объединении опыта по отношению к активностям внешней природы: те и другие
принципиально обобщались в организационном смысле.
   Первобытное мышление не было системою, не являлось "мировоззрением":
   слова-понятия слишком тесно еще связывались с непосредственными
действиями и не мыслились в своей особой связи, не группировались
специально между собою в одно целое. Эта особая их организация начала
создаваться на более высокой ступени развития, а именно тогда, когда в
самой жизни мысль уже стала отделяться от физически-трудового усилия:
когда появилось разделение людей на руководителей и исполнителей, на
организаторов и организуемых. Где один обдумывает, решает и приказывает, а
другой выполняет, там образуются как бы два полюса: полюс мысли и слова, с
одной стороны, полюс мускульной работы - с другой. Руководителю, например
патриарху или военному вождю, приходилось складывать в своей голове план
часто очень сложного и обширного дела, состоящего из массы действий,
которые будут выполнены другими, подчиненными ему людьми; в этом плане,
естественно, уже соединялись мысленные образы или понятия между собою, а
не с действиями, которые потом осуществлялись отдельно, хотя и в
зависимости от них.
   Таким путем зарождалась самостоятельная организация мыслей, мышление
как система, то, что не вполне точно называют мировоззрением, более
правильно - миропониманием.
   При этом начальное единство организационной точки зрения не только
сохраняется, но еще усиливается. Организация мышления определялась,
конечно, организацией труда, средством для которой служила. А для области
труда типичным было именно сочетание организаторского и исполнительского
действия в их неразрывной связи.
   По такому типу и мыслились все вообще действия, не только
социально-трудовые, но и человеческие индивидуальные и даже все стихийные.
Там, где поступок человека не был обусловлен указанием другого лица -
организатора, там принималось, что он сам себе указал, сам для себя явился
организатором; таким путем в нем оказывалось две стороны - организаторская
или руководящая и исполнительская или пассивная; первая называлась душою,
вторая - телом. То же относилось ко всякому комплексу внешней природы:
животное, растение, камень, поток, небесное тело, все, что воспринималось
как нечто действенное, - а ничто иное для примитивного мышления вовсе не
существовало, - все это мысленно организовалось по схеме "дух - тело".
Непосредственно и наивно признавалось, следовательно, всеобщее единство
организационного метода. А самый метод мышление, как видим, взяло готовым
оттуда же, откуда само произошло, т.-е. из социальной практики, из сферы
производства.
   На такой основе становятся вполне понятны и естественны многие
заблуждения и "суеверия" наших далеких предков и современных дикарей.
Такова, например, вера в заклинания, в силу волшебных слов, их способность
действовать на предметы внешней природы, изменять ход стихийных явлений.
Человеческие действия определяются словами, а именно указаниями или
приказаниями организатора; если принимается, что такова же сама по себе
организация действий стихийных, то очевидно, что и они подчиняются словам,
- но, конечно, словам компетентного организатора и сказанным надлежащим
образом, вразумительно для того предмета или стихии, на которые требуется
повлиять. Не даром на русском языке "мир" означает, собственно, общину:
для наивного сознания как в общине, так и во всем мире - связи те же,
отношения те же. Это - неизбежная ступень в развитии организационного
сознания.
   Первоначальное единство организационной точки зрения сохраняется на
всем протяжении эпох авторитарного быта. Мировоззрение их имеет форму
"религий", и эти религии представляют устройство мира либо по типу
патриархально-родовому, либо по феодальному: в более ранних религиях
отдельные родовые боги, затем объединяющие их племенные; в более развитых
- многобожная цепь богов, из которых более мелкие являются вассалами,
более крупные - их сюзеренами, а во главе стоит объединяющий бог-суверен,
при чем боги подчиненные нередко даже платят дань или приносят жертвы
высшим богам. Практическое значение связи людей с богами заключается
именно в том, что боги одинаково управляют людьми и вещами и могут в
пределах своей области предписывать вещам действия, желательные и выгодные
для людей. Священные книги этих религий, - примером может служить
еврейская Библия, - представляют энциклопедии организационного опыта тех
времен. Там дается история мира и человечества, география, указания по
технике производства, по его экономике, по бытовым отношениям людей, по
политическому устройству, по культу, по медицине и гигиене и т. д. Все это
изложено, с нашей точки зрения, весьма беспорядочно, как накоплялось и
записывалось, - санитария перемешана с культом и техникой, политика - с
географией и законами о семье; но все глубоко проникнуто основным, наивным
единством метода. И законы природы, и законы жизни людей рассматриваются
как совершенно однородные организационные предписания божественной власти;
а все знание о них - как ее "откровение", т.-е. просто сообщение или
опубликование этих предписаний. Нет и мысли о том, что процессы природы,
жизни стихийной и социальной могут иметь свои собственные законы,
различные для разных областей опыта, что подчинение фактов известным
закономерностям и повиновение людей власти - вещи не одного порядка.
   Здесь растущий, кристаллизующийся опыт все время, как бы автоматически,
дополняется по одной схеме: солнце ежедневно совершает путь от востока к
западу, потому что так ему указано; болезнь развивается в определенной
последовательности, потому что выполняет соответственное веление, и т. под.
   Самые широкие, наиболее постоянные правильности в опыте, это -
непреложные предписания высшего божества. На их непреложности основана вся
уверенность людей в трудовых расчетах, в планомерных усилиях. Конечно,
божество, как и всякий властитель, может в отдельном случае приостановить
или отменить действие им же установленного закона; но это будет
исключение, "чудо", специальное вмешательство, которое, разумеется, бывает
очень редко. Под это понятие подводятся кажущиеся нарушения привычных
правильностей жизни, например, землетрясения, невиданные эпидемии,
разрушительные наводнения и т. под. Таким образом самая идея
закономерности не подрывается ими; понятие "чуда" служит как бы охраною
для ее развития, отстраняя от нее все, чего не в силах уложить в нее
слишком еще слабое познание.
 
 
   II.