С. Вуколов.
   Кистень -  оружие,  состоящее  из  металлического  шара  на  ремне  и
приспособленное для нанесения ударов. По-видимому, оно идет с Востока  и
занесено  в  Европу  монголами.  Впрочем,  орудия  подобного  рода  были
известны и в более древние эпохи; к числу их можно отнести и римский бич
(flagellum), состоявший из 2 - 3 ремней, с вплетенными в них  бронзовыми
зубчатыми крючками.
   Особенное разнообразие орудия  этого  типа  получили  на  востоке,  в
Китае, Японии, у монгольских народов. Сюда относятся турецкий и  русский
кнут,   казацкая   нагайка,   зап.   европейская   "утренняя    звезда".
Видоизменениe К.  представляют  метательные  шары  bolas,  употребляемые
индейцами пампасов; обыкновенно 2 - 3 шара, каждый величиной с апельсин,
зашиваются в кожу и  привязываются  к  ремням,  связанным  между  собой;
брошенные  с  силой,  они,  попадая  в  бегущего  зверя  или   человека,
обматываются вокруг него и сбивают с ног.
   Д. А.
   Китс (John  Keats)  -  знаменитый  английский  поэт  (1796  -  1821).
Лишившись на 15-м году родителей, отправлен был в  Лондон  для  изучения
медицины; университетское образование было выше его средств, он не  имел
даже возможности заняться классическими языками; глубокое  проникновение
духом эллинизма явилось в поэзии К. совершенно интуитивно,  так  как  он
мог читать греческих поэтов только  в  переводе.  Занятия  в  лондонских
госпиталях К. вскоре бросил,  сосредоточился  на  литературе,  увлекался
Спенсером и Гомером и сделался одним из  членов  небольшого  кружка,  из
которого исходили новые литературные течения того времени. Душой  кружка
был критик Гент; в его состав входили еще Шелли, Гудвин,  Гейдон  и  др.
Стесненные денежные обстоятельства делали жизнь К. в этот период  крайне
тяжелой; его слабый от природы организм расшатался под давлением  нужды.
Еще гу бительнее отразилась на нем его болезненная любовь к Фанни Браун,
своенравной красавице, не соглашавшейся выйти за него замуж, пока он  не
составит себе положения в обществе. В 1817 г.  К.  издал  первую  книжку
лирических стихов, а в следующем году
   - большую поэму "Endymion". Близкиe  друзья  тотчас  же  оценили  его
высокое дарование и  оригинальность,  но  журнальная  критика  напала  с
непонятным озлоблением на дебютирующего поэта, обвиняя его в аффектации,
бездарности и отсылая его в  "аптекарскую  лавочку  готовить  пластыри".
Особенной   жестокостью   в   этой   кампании   против   К.   отличились
консервативные  журналы  "Quarterly  Review"   и   "Blackwood";   статьи
авторитетного в то  время  критика  Джифорда  тяжело  отозвались  своими
грубыми насмешками на впечатлительном темпераменте поэта. Существовавшее
долгое время мнение, что жизнь К. "угасла от журнальной статьи" (snuffed
out by an  article,  по  выражению  Байрона),  сильно  преувеличено,  но
несомненно, что нравственные волнения,  среди  которых  нападки  критики
играли главную роль, ускорили развитие наследственной чахотки. В 1818 г.
его отправили на зиму в южный Уэллс, где он временно поправился и  много
писал; но болезнь скоро возобновилась с  прежней  силой  и  он  медленно
угасал, сознавая это и отражая в своих одах и лирических  стихотворениях
меланхоличное   настpoeниe   умирающей    молодости    и    таинственную
торжественность перехода от жизни к  смерти.  В  1820  г.  К.  уехал,  в
сопровождении своего друга, художника Северна, в Италию,  где  и  провел
последние месяцы жизни.  Его  письма  и  последние  стихотворения  дышат
благоговейным культом природы и красоты.  К.  похоронен  на  протестант.
кладбище в  Риме;  на  могильном  камне  вырезана  написанная  им  самим
эпитафия: "здесь лежит человек, имя которого  начертано  было  на  воде"
(whose name was writ in water). Перед самой смертью поэта  вышла  третья
книжка его стихов, содержащая самые зрелые произведения  его  творчества
("Hyperion", "Isabella", "St. Agnes. Eve", "Lamia"), но он уже не  дожил
до восторженного приема, который выпал на долю  этой  книги.  Поэзия  К.
внесла в английский романтизм новый элемент эллинизма,  культа  красоты,
гармоничного наслаждения жизнью. Во всей своей силе эллинизм К. сказался
в двух больших поэмах: "Endymion" и "Hyperion", и в "Ode  to  a  Grecian
urn", быть  может  самом  гениальном  стихотворении  К.  В  "Эндимионе",
разрабатывающем  миф  о  любви  богини  луны  к  пастуху,  К.  обнаружил
неисчерпаемое  богатство  фантазии,  переплетая  между  собой  множество
греческих легенд и присоединяя к ним более сложные,  спиритуалистические
настроения северного поэта. Запутанность  фабулы  и  сложность  эпизодов
сильно затрудняет чтение поэмы, но  отдельные  места  -  преимущественно
лирические - принадлежат к самым прекрасным во всей  английской  поэзии:
особенно замечательны в этом отношении гимн к Пану, глубоко  проникнутый
пантеизмом (II песнь), и песнь индийской девушки (IV п.), переходящая от
воспевания грусти к дикому гимну в  честь  Вакха.  Неудержимое  влечение
Эндимиона  к  неведомой  богине,  показавшейся  ему  во  сне,  тоска   и
отчужденность от земных связей, временное увлечение  земной  красавицей,
оказывающейся воплощением его бессмертной подруги, и конечное единение с
последней - все это символизирует для поэта истоpию  человеческой  души,
носящей в себе образ вечной красоты и ищущей  своего  идеала  на  земле.
"Hyperion" - незаконченная  поэма  о  торжестве  олимпийских  богов  над
властью предшествующего им поколения титанов, более выдержана по форме и
полна  глубокого  трагизма.  Речи  побежденных  титанов,  в  особенности
пламенные  воззвания  непокорной  Теи,  воплощающей   величие   падающих
титанов,  напоминают  самые  вдохновеные   эпизоды   "Потерянного   Рая"
Мильтона. В "Ode to  a  Greсiап  urn"  К.  воспевает  вечность  красоты,
остановленной художником на пути к осуществлению и еще более  прекрасной
в своем порыве, не исчезнувшем  вместе  с  наслаждением.  Во  всех  этих
поэмах, изобилующих отдельными бессмертными стихами,  К.  отразил  целую
эстетическую  теорию,  навеянную   близостью   с   античным   миром,   и
формулировал ее в  следующем  стихе:  "Красота  есть  правда,  правда  -
красота; это все, что человек знает на земле и  что  он  должен  знать".
Наряду  с  эллинизмом,  выражающимся  в  культе   красоты,   поэзия   К.
обнаруживает, однако, и другой элемент - северного мистицизма,  видящего
в красоте природы символы иной, более высокой, вечной красоты.  Все  оды
К. ("Ode to a nightingale", "To autumn",  "On  Melancholy")  носят  этот
спиритуалистический  характер,  составляющий  также  основной  фон   его
греческих  поэм;  но  особенно  сильно  сказывается  тревожное,   слегка
мистическое настроение поэта в балладах, как "St. Agues Eve", "Isabella"
и др. Здесь он с особенным наслаждением углубляется  в  мотивы  народных
поверий  и  окружает  их  поэтической  дымкой,  покоряющей   воображение
читателя.  После  смерти  К.  значение   его   для   английской   поэзии
преувеличивалось   его   поклонниками   и   сильно   оспаривалось    его
противниками; долгое время его творчество отождествлялось с литературным