стихотворений, который ему приходилось  тщательно  скрывать  от  строгих
профессоров. Из этой обстановки девятнадцатилетний Р. прямо переходит  в
парижский свет, знакомится с  актрисами,  для  одной  из  них,  особенно
пленившей его сердце, пишет две маленькие пьесы (до  нас  не  дошедшие),
проводит целые дни  в  увеселительных  местах  со  своим  новым  другом,
баснописцем Лафонтеном,  и  своим  образом  жизни  так  устрашает  своих
бабушек и тетушек, что его снова извлекают из  этой  греховной  среды  и
усылают в Uzes, под опеку славившегося своими добродетелями  священника.
Тем не менее свет, особенно женщины, продолжал интересовать  Р.  гораздо
больше назидательных занятий, которыми его обременяли, все  еще  надеясь
устроить ему положение в духовном ведомстве. Когда эти надежды оказались
неосуществимыми (по чисто материальным соображениям и  обстоятельствам),
Р. возвратился в Париж (в  1663  г.)  и  жил  в  обществе  художников  и
писателей (Мольер, Лафонтен,  Буало),  а  затем  и  при  дворе,  который
начинает покровительствовать ему за его оды.  Первые  его  драматические
труды - трагедии "Thebaide" (1664) и "Alexandre" (1665) - написаны в  ту
пору,  когда  он  находился   еще   под   влиянием   двух   направлений:
Корнелевского (которому подчинялись тогда  еще  многие,  хотя  это  было
время упадка творчества отца французской трагедии) и нового,  в  котором
все больше усиливались основные элементы  романтизма.  Писателем  вполне
самостоятельным Р. явился в "Андромахе" (1667) трагедии, которая открыла
собою новую эпоху во французской драматической  литературе,  сменив  ту,
которой положил начало "Сид" Корнеля. Р. - говорит Гейне  -  был  первый
поэт нового времени, как Людовик XIV - первый король нового  времени.  В
пьесах Корнеля еще дышат средние века; в  нем  еще  хрипит  дух  старого
рыцарства... Но в Р. нет уже и следа средневекового образа мыслей; в нем
пробуждаются новые чувства; в его груди благоухали первые  фиалки  нашей
новой жизни..." Если  эта  новизна  дала  себя  явственно  знать  уже  в
"Андромахе" (чем и объясняется главным  образом  ее  громадный  успех  в
тогдашнем  новом   поколении),   то   она   блистательно   развилась   в
последовавших за "Андромахой" и обнимающих ровно  десятилетие  (по  1677
г.)  трагедиях:  "Britannicus",  "Berenice",   "Bajazet,   "Mithridate",
"lphigenie" и "Phedre". Слава Р. достигла  своего  апогея,  несмотря  на
противодействие, которое встретил новатор в старом лагере; вместе с  тем
сыпались на него со стороны двора и самого короля отличия и  почести.  В
самый разгар этой деятельности, после представления "Федры" -  пьесы,  в
которой главная особенность творчества Р. выразилась в  самом  полном  и
ярком виде, он - вдруг дал торжественную клятву перед  Богом  не  писать
больше для театра. Враги Р. убедили плохого писателя, Прадона,  написать
тоже  "Федру"  и  сумели   доставить   этой   пьесе   временный   успех,
превосходивший успех "Федры" Р. Раздосадованный и раньше  долговременной
оппозицией, за которую любовь гораздо более значительной  части  публики
не вознаграждала его  граничившее  с  тщеславием  сознание  собственного
достоинства, автор восьми знаменитейших трагедий того времени (к которым
примыкала еще написанная через год после "Андромахи" остроумная  комедия
в аристофановском духе, "Les Plaideurs") действительно перестал  писать.
Он оставался при дворе короля, который назначил его своим историографом,
но вел по большей  части  уединенную,  созерцательно-мистическую  жизнь.
Религиозное настроение до такой степени овладело им, что одно  время  он
хотел поступить в монахи, и  только  увещания  друзей  удержало  его  от
исполнения этого решения. Это новое настроение нашло  себе  выражение  в
тех двух (и  последних)  трагедиях,  которыми,  после  двенадцатилетнего
молчания, он возобновил свою драматическую деятельность, нарушив,  таким
образом, свой обет - но нарушив его, по его собственному заявлению,  все
с той же религиозной целью. Эти  трагедии  были  "Esther"  и  "Alhalie",
написанные им по просьбе мадам де-Ментенон для  воспитанниц  СенСирского
монастыря и  доказавшие  -  особенно  "Athalie",  -  что  долговременный
перерыв нисколько не повлиял на ослабление  его  творчества.  Прекрасной
характеристикой действующих лиц, эффектностью драматизма, художественным
воспроизведением борьбы между духовным и светским деспотизмом  "Athalie"
не уступает лучшим произведениям Р., если не превосходит их в  некоторых
отношениях. Два года  спустя  после  появления  "Athalie",  Р.,  отчасти
огорченный холодностью к нему короля, отчасти вследствие болезни печени,
умер. Похоронили его, согласно его желанию, в Port-Royal-des Champs, где
протекло его детство; после разрушения аббатства  (1709)  останки  поэта
были перевезены в Париж и погребены в церкви St.Etienne do  Mont.  Кроме
произведений драматических, Р. написал  еще  много  од;  между  которыми
самые  лучшие  -  духовные,  несколько  эпиграмм,  "исторический   очерк
Пор-Рояля" и две-три мелочи  в  прозе;  но  значение  его  в  литературе
зиждется   исключительно   на   деятельности   его    как    драматурга.
Историко-литературное    новаторство    Р.    заключается    в    замене
господствовавшего  до  тех   пор   в   драматической   поэзии   элемента
героического элементом чисто человеческим; в этом  различие  (отмеченное
уже Ла-Брюйером) между Р. и Корнелем, "изображавшим людей такими, какими
они должны быть, а не какие они на самом деле" - различие аналогичное  с
тем, какое Аристотель усмотрел между  идеалистом  Софоклом  и  реалистом
Еврипидом. Р. проложил путь тому проникновению поэтического творчества в
жизнь человеческой души, с ее  обыкновенными  радостями  и  страданиями,
которое сделалось одною из отличительных черт литературы  XVIII  в.,  но
началось уже в веке предшествовавшем, по инициативе таких философов, как
Декарт, рекомендовавший обращать все внимание на человека и его духовные
силы. С такой задачей  находится  в  тесной  связи  -  или,  вернее,  ей
обусловливается  -   психологический   характер   творчества   Р.   Свою
драматическую теорию он хорошо определил сам, сказав, что трагедия  есть
"действие  простое,  никогда  не  отдаляющееся  от  натурального,  чтобы
кинуться  в  необыкновенное  (extraordinaire),  идущее  к  своему  концу
постепенно  (par  degres),  будучи  поддерживаемо   только   интересами,
чувствами и страстями действующих лиц". От этого у него в трагедии  мало
чисто внешних случаев, как двигателей характеров
   - а те, которые есть, "рождаются из движения характеров и имеют своим
источником  людские   страсти".   Эти   последние   -   главный,   почти
исключительный  предмет  психологического   наблюдения   и   мастерского
драматического  воспроизведения  Р.;  достаточно  указать  хотя  бы   на
"Федру", в лице которой с такой художественной  правдивостью  изображена
борьба женщины с охватившей ее роковой и  преступной  страстью,  или  на
Гермиону (в "Андромахе"), которая, ненавидя виновника своего  несчастья,
продолжает, однако, глубоко любить его... Человеческую страсть и  вообще
разные оттенки человеческого чувства Р. наблюдает преимущественно, почти
исключительно в женщине, причем ему больше по сердцу  и  больше  удаются
(как и  при  изображении  мужчин)  характеры  энергические,  сильные.  С