трагедией Р. (по замечанию Брюнетьера) начинается  в  новой  французской
литературе господство женщины, в  противоположность  прежним  писателям,
которые все принижали ее социальное  значение.  У  Р.  женщина,  в  лице
Андромахи,  Германы,  Беренисы,  Федры  и  др.,  впервые  представляется
личностью вполне независимой в своих чувствах и  ответственной  за  свои
поступки. Стоя на общечеловеческой  точке  зрения,  Р.,  вместе  с  тем,
писатель  вполне  национальный.  Слово:  национальность  надо  принимать
здесь, однако, в очень ограниченном смысле. Р. не было никакого дела (по
крайней мере насколько это  отражается  в  его  произведениях)  до  всей
французской нации; его, человека придворного и жившего  только  в  среде
дворянства, интересовала только эта среда, но ее  он  знал  превосходно;
все новые веяния,  возникавшие  в  ней  и  подготовлявшие  новое  время,
находили красноречивое и верное отражение в  его  трагедиях.  Черпая  из
источника древней классической  поэзии,  живя,  по-видимому,  в  древнем
мире, он оставался новым французом до мозга костей, и  выводимый  им  на
сцену древне-классический мир был таким только  по  названию;  сохранить
характер древнего мира он старался  сколь  возможно,  но  вместе  с  тем
стремился ввести в свои произведения дух нового времени. Это ставили ему
(как и вообще французской драме XVII в.) в укор, и, с точки зрения чисто
эстетической, не без основания; но, с другой стороны, отклик на заветные
чувства и стремления той части общества, которая стояла во  главе  всего
умственного, социального и политического движения, составляет заслугу Р.
-    заслугу,    которой    иные    критики    его    придавали     даже
национально-политическое значение.  "Как  знать  -  восклицает  Гейне  -
сколько подвигов расцвело из нежных  стихов  Р.  Те  французские  герои,
которые схоронены у пирамид, на полях Маренго, Аустерлица, Москвы -  все
они некогда слышали стихи Р., и их император также слышал  эти  стихи  в
устах Тальмы. Как  знать,  сколько  пудов  славы  с  Вандомской  колонны
причитается собственно на долю Р.! Он был живой источник любви и чувства
чести и опьянял собою, приводил в восторженное  состояние  целый  народ.
Чего же еще станете вы требовать от поэта?" Если в словах Гейне  и  есть
значительная, быть может, доля преувеличения, чисто поэтического, то  во
всяком случае влияние Р. на  современные  ему  и  последующие  поколения
несомненно.   К   вышеуказанным   достоинствам   следует    присоединить
удивительное мастерство языка, смелость и простоту оборотов, несмотря на
уступки,  иногда  значительные,  тогдашним   требованиям   искусственной
вычурности. Стиль Р. у нашего Герцена вызвал следующие слова: "Я  увидел
Р. дома (т. е. в Париже), увидел Р. с Рашелью и научился  понимать  его.
Есть нечто поразительно величавое  в  стройной,  спокойно  развивающейся
речи его героев, диалог часто убивает действие, но он изящен, но он само
действие"...  -  Лучшее  издание  всех  сочинений  Р.  (с  очень  ценной
вступительной статьей П. Менара) - в серии "Les grands йcrivains  de  la
France"  (1875).  Довольно  хорошая  биография   написана   его   сыном.
Прекрасные  характеристики  в  сочинениях  Лотейсена,  "Geschichte   der
franzцsischen  Literatur  im  XVII  J.",  и  С.-Б„ва,  "Port-Royal".  П.
Вейнберг.

   Литература. Существует  много  переводов  на  русский  язык  трагедий
Расина: "Афолия" (изд.  И.  Новикова,  М.,  1784);  то  же,  под  именем
"Афалия", в стихах (М., 1820); "Гофолия", пер.  Поливанова  (М.,  1892);
нисколько переводов "Ифигении  в  Авлиде"  (1796  и  др.);  "Андромаха",
перев. гр. Д. Хвоста; "Есфирь" (проза, М.,  1783);  тоже,  в  стихах  П.
Катенина (СПб., 1816) и О. Чюминой ("Восход", 1898 г., ј 1 - 3); "Федра"
(стихами, перевод В. Анастасевича,  СПб.,  1805);  то  же,  переводы  М.
Лобанова (СПб., 1823), Окулова (1624),  И.  Чесновского  (1827)  и  др.;
"Баязет" (в стихах, П. Олина, СПб., 1827).  См.  Ф.  Батюшков,  "Женские
типы в трагедиях Расина" ("Сев. Вестник", 1896, ј 7); И. Иванов,  "Расин
и его трагедии" ("Артист", ј 5).
   Раствор (техн.) - смесь  из  извести  песка  и  воды,  приведенная  в
состояние  вязкого  теста  и  употребляемая  для  соединения  камней   в
постройках.
   Растениеводство - так  называют  ту  часть  агрономической  науки,  в
которой излагается учение об условиях развития  культурных  растений,  в
зависимости  от  климата,  обработки,   удобрения   и   других   приемов
сельскохоз. техники. Первая часть такого  учения  называется  общим  Р.;
вторая, где рассматриваются культурный растения по группам  и  каждое  в
отдельности, носит название частного Р. Все эти выражения заимствованы у
немцев:  Landwirtschaftliche  Pflanzenbau,  allgemeine   und   specielle
Pflanzenbau (строение растений). У нас это выражение заменено словом  Р.
и отнесено по преимуществу к растениям  полевым.  Но  так  как  растения
возделываются и на лугах, садах и огородах и т. д., то в параллель слову
Р. у нас явились луговодство, садоводство, огородничество и т.  д.,  что
также  стоит  в  связи  с  немецкими  словами:   Wiesenbau,   Gartenbau,
Gemusebau. Русским агрономам следовало бы вместо терминов:  Р.  общее  и
частное  употреблять  более  благозвучные   и   общепонятные   слова   -
земледелие, общее и частное.
   Растение. - Если оставить в стороне низшие Р. и иметь в  виду  только
высших представителей их, имеющих корни, стебель  и  листья,  то  каждый
безошибочно узнает Р. и отличит его от  животного.  Формулировать  же  в
немногих словах, какие  именно  признаки  составляют  характеристические
черты Р. вообще (не только  высшего)  и  его  отличие  от  других  живых
существ - представляется невозможным В сравнительно недавнее еще время в
этом случае говорили, что P. sunt et crescunt,  но  не  двигаются  и  не
чувствуют. Но теперь известно, что и Р. двигаются и не только  низшие  -
столь похожие на животных, что относительно многих из  них  до  сих  пор
существует сомнение, к которому из двух царств их следует отнести, -  но
и высшие. Правда, у этих последних движения в большинстве случаев  очень
медленны и слабы; но известно  уже  немало  примеров  высших  Р.,  столь
быстро передвигающих своими органами,  что  вполне  напоминают  движения
животных. Что касается способности чувствовать, то и в этом никак нельзя
отказать  Р.  Долгое  время  господствовало  убеждение,   что   в   акте
размножения лежат  существенные  особенности  Р.,  что  это  -  бесполые
существа, не знающие полового размножения. Но при ближайшем знакомстве с
жизнью Р., и это предвзятое мнение, вытекавшее из  упорного  взгляда  на
Р., как на что-то среднее между животным и мертвым физическим телом,  не
оправдалось. И у Р. оказались полы, и  даже  половой  акт  их,  в  своих
основных  чертах,  оказался  тожественным  с  половым  актом   животных.
Пропасть между Р. и неживой природой еще более выросла, а различие между
животным и Р. еще  более  сгладилось.  Наконец,  когда  познакомились  с
химическими   процессами,   происходящими    в    Р.,    думали    найти