и  с  начала  1863   г.   сталь,   фактически,   одним   из   редакторов
"Современника".   В   продолжении   двух   лет   он   помещает   в   нем
беллетристические  произведения,  общественные  и  театральный  хроники,
московские   письма,   рецензии   на   книги,   полемические    заметки,
публицистические  статьи.  Все  это,  за  исключением  немногих  сцен  и
рассказов, вошедших в состав  отдельных  изданий  ("Невинные  рассказы",
"Признаки времени", "Помпадуры и Помпадурши"), остается до  сих  пор  не
перепечатанным, хотя заключает в себе много интересного и важного (Обзор
содержания статей, помещенных С. в "Современнике" 1863 и 1864 гг., см. в
книг А. Н.  Пыпина:  "М.  Е.  Салтыков"  (СПб.,  1879).  Есть  основание
надеяться, что эти  статьи-или  большая  их  часть  -  войдут  в  состав
следующего издания сочинений С.). К этому  же,  приблизительно,  времени
относятся замечания С. на проект устава о  книгопечатании,  составленный
коммиссией под председательством кн. Д.А.  Оболенского  (см.  "Материалы
для биографии М. Е. Салтыкова"). Главный недостаток проекта С.  видит  в
том, что он ограничивается заменой одной формы произвола,  беспорядочной
и хаотической,  другой,  систематизированной  и  формально  узаконенной.
Весьма вероятно, что стеснения, которые  "Современник"  на  каждом  шагу
встречал со стороны цензуры, в связи с  отсутствием  надежды  на  скорую
перемену к лучшему, побудили С. опять вступить на службу, но по  другому
ведомству, менее прикосновенному к злобе дня. В ноябри 1864  г.  он  был
назначен  управляющим  пензенской  казенной  палатой,  два  года  спустя
переведен на ту же должность в Тулу, а в октябре 1867 г. - в Рязань. Эти
годы  были  временем  его  наименьшей   литературной   деятельности:   в
продолжение трех лет (1865, 1866, 1867) в печати появилась  только  одна
его статья "Завещание моим детям" ("Современник", 1866, ј 1; перепеч.  в
"Признаках времени"). Тяга его к литературе оставалась, однако, прежняя:
как только "Отечественные Записки" перешли (с  1  января  1868  г.)  под
редакцию Некрасова, С. сделался одним из самых усердных их  сотрудников,
а в июне 1868 г. окончательно покинул службу и сделался одним из главных
сотрудников и руководителей  журнала,  официальным  редактором  которого
стал десять  лет  спустя,  после  смерти  Некрасова.  Пока  существовали
"Отечественный Записки", т. е. до 1884 г., С. работал исключительно  для
них. Большая часть написанного им в это время вошла в  состав  следующих
сборников: "Признаки времени" и "Письма из провинции"  (1870,  72,  85),
"Истории одного города" (1 и 2 изд. 1870; 3  изд.  1883),  "Помпадуры  и
Помпадурши" (1873, 77, 82, 86),  "Господа  Ташкентцы"  (1873,  81,  85),
"Дневник провинциала в  Петербурге"  (1873,  81,  85),  "Благонамеренные
речи" (1876, 83), "В среде умеренности и аккуратности" (1878,  81,  85),
"Господа Головлевы" (1880, 83), "Сборник" (1881, 83), "Убежище  Монрепо"
(1882, 83), "Круглый год" (1880, 83), "За  рубежом"  (1881),  "Письма  к
тетеньке" (1882), "Современная Идиллия" (1885),  "Недоконченные  беседы"
(1885), "Пошехонские  рассказы"  (1886).  Сверх  того  в  "Отечественных
Записках" были напечатаны в 1876 г. "Культурные  люди"  и  "Итоги",  при
жизни С. не перепечатанные ни в одном из его сборников, но включенные  в
посмертное издание его сочинений. "Сказки", изданные особо  в  1887  г.,
появлялись первоначально в "Отечествен.  Записках",  "Неделе",  "Русских
Ведомостях"  и  "Сборнике   литературного   фонда".   После   запрещения
"Отечественных Записок" С. помещал свои произведения  преимущественно  в
"Вестнике Европы"; отдельно  "Пестрые  письма"  и  "Мелочи  жизни"  были
изданы при жизни автора (1886 и 1887), "Пошехонская  Старина"-ужо  после
его смерти, в 1890 г. Здоровье  С.,  расшатанное  еще  с  половины  70-х
годов,  было  глубоко  потрясено  запрещением  "Отечественных  Записок".
Впечатление, произведенное на него этим событием, изображено им самим  с
большою силой в одной из сказок ("Приключение с Крамольниковым", который
"однажды утром, проснувшись, совершенно явственно ощутил, что его  нет")
и в первом "Пестром письме", начинающемся  словами:  "несколько  месяцев
тому  назад  я  совершенно  неожиданно  лишился  употребления  языка"...
Редакционной работой С. занимался неутомимо и страстно, живо принимая  к
сердцу все касающееся журнала. Окруженный людьми ему  симпатичными  и  с
ним солидарными, С. чувствовал себя, благодаря "Отечественным Запискам",
в постоянном  общении  с  читателями,  на  постоянной,  если  можно  так
выразиться, службе у литературы, которую он так горячо любил  и  которой
посвятил, в "Круглом годе", такой чудный хвалебный  гимн  (письмо  С.  к
сыну, написанное незадолго до смерти, оканчивается словами: "паче  всего
люби  родную  литературу  и  звание   литератора   предпочитай   всякому
другому").  Незаменимой  утратой   был   для   него,   поэтому,   разрыв
непосредственной  связи   между   ним   и   публикой.   С.   знал,   что
"читатель-друг" по-прежнему существует  -  но  этот  читатель  "заробел,
затерялся в  толпе  и  дознаться,  где  именно  он  находится,  довольно
трудно". Мысль об одиночестве, "оброшенности" удручает. его все больше и
больше, обостряемая физическими страданиями и в свою очередь обостряющая
их. "Болен  я"  -  восклицает  он  в  первой  главе  "Мелочей  жизни"  -
невыносимо. Недуг впился в меня всеми когтями и  не  выпускает  из  них.
Изможденное тело ничего не может ему  противопоставить".  Последние  его
годы были медленной агонией,  но  он  не  переставал  писать,  пока  мог
держать перо, и его творчество оставалось до конца сильным и  свободным;
"Пошехонская Старина" ни в чем не  уступает  его  лучшим  произведениям.
Незадолго до смерти он начал новый  труд,  об  основной  мысли  которого
можно составить себе  понятие  уже  по  его  заглавию:  "Забытые  слова"
("Были, знаете, слова"- сказал Салтыков Н. К. Михайловскому незадолго до
смерти
   - ну, совесть, отечество, человечество, другие  там  еще..  А  теперь
потрудитесь-ка из поискать!.. Надо же напoмнить!":). Он умер  28  апреля
1889 г. и погребен 2 мая, согласно его желанию,  на  Волковом  кладбище,
рядом с Тургеневым.
   Двадцать лет сряду все крупные  явления  русской  общественной  жизни
встречали отголосок  в  сатире  С.,  иногда  предугадывавшей  их  еще  в
зародыше. Это - своего рода исторический документ, доходящий местами  до
полного сочетания реальной и художественной правды. Занимает  свой  пост
С. в то время, когда завершился главный цикл "великих реформ" и,  говоря
словами Некрасова, "рановременные меры" (рановременные, конечно,  только
с точки зрения их противников)  "теряли  должные  размеры  и  с  треском
пятились назад". Осуществление реформ, за одним лишь исключением, попало
в руки людей, им враждебных. В обществе все резче заявляли себя  обычные
результаты  реакции  и  застоя:  мельчали  учреждения,  мельчали   люди,
усиливался дух хищения и наживы, всплывало на  верх  все  легковесное  и
пустое. При таких условиях для писателя  с  дарованием  С.  трудно  было
воздержаться от сатиры. Орудием борьбы становится,  в  его  руках,  даже
экскурсия в прошедшее: составляя "историю одного  города",  он  имеет  в