распространенного в  рукописях  XVII  и  XVIII  вв.  "Прения  Живота  со
Смертью", западный  источник  которого  указан  проф.  И.  Ждановым  ("К
литературной истории русской  былевой  поэзии",  Киев,  1881).  Стих  "О
грешной матери" (Киреевский ј XXIX), заимствованный из Зерцала Великого,
близко  следует  источнику,  но  объяснения  мук  в  сказании  и   стихе
различаются  систематически:  первое  указывает  главным  образом  грехи
нравственные и общечеловеческие, стих же переносит нас на русскую  почву
и ставит муки исключительно в связь с  женским  туалетом  и  тщеславием.
Вообще  духовный  стих  всегда  стремится  к   поэтической   полноте   и
картинности, усиливает краски,  резче  определяет  характеры,  исключает
подробности, ослабляющие впечатление, прибавляет подробности эффектные и
рельефные. Лирические стихи калек в  огромном  большинстве  представляют
самостоятельные отрывки из вышеуказанного  обширного  цикла  о  страшном
суде  и  загробной  жизни;  через  перечень  грехов  с  ним   связан   и
эпико-лирический стих о Пятнице, вне его стоят запевы,  которыми  калики
просят милостыню, благодарят за нее, восхваляя подавших,  высказывая  им
благие пожелания и умоляя Бога за их покойных родителей (они  сочиняются
самими певцами экспромтом); не принадлежит к нему и чисто  искусственная
так  назыв.  "Евангелистая  песнь"  о  значении  чисел,   заимствованная
юго-западной письменностью с латинского. Из лирических стихов выделяется
особая   группа   стихов   раскольничьих.   Русские    сектанты    много
способствовали сохранению и  распространению  духовной  поэзии:  в  свои
сборники они охотно вносят стихи об Иосифе, Плач Адама, канты (Д.  стихи
чисто искусственные, школьного происхождения) о потопе и пр.,  так,  как
они распевались старцами; другие стихи, напр.  о  царевиче  Иоасафе,  об
Аллилуевой  жене  и  в  особенности  о  страшном  суде  и  о  пришествии
антихриста они видоизменяют сообразно своим  идеям;  наконец,  они  сами
сочиняли и сочиняют массу стихов, отчасти пользуясь не только  образами,
но и формою старых стихов,  св.  Писания  и  церковных  гимнов,  отчасти
пуская в ход звучную рифму и новый, искусственный размер. Общий  тон  их
произведений чисто лирический. "Фантазия  сектантов",  говорит  Буслаев,
"уже не способна  к  спокойному  эпическому  творчеству.  Оторопелая  от
мнимых страшил  антихристова  века,  наскоро  схватывает  она  несколько
смутных, мрачных образов  и  тревожных  ощущений  и  передает  их  то  в
жалобных воплях изнемогающего мучения, то в грозных криках отчаяния,  то
наконец в торжественной песне какого-то  символического  обряда".  Служа
выражением внутреннего мира людей глубоко восторженных, но уже удаленных
от  первобытной  наивности  и  непосредственности,  раскольничья  поэзия
чувствует естественное влечение к символике. Богатство последней доходит
до поразительной степени: иногда эти символы довольно красивы  (напр.  в
песне о старце, потерявшем златую книгу), иногда безобразны  и  натянуты
(напр., в песнях так наз. людей Божиих). Чаще  всего  раскольники  поэты
пускали в ход образы апокалипсические; иногда они  пользовались  внешней
формой и мелодией светских народных  песен,  чтобы  подставить  под  них
религиозное содержание. Близкие к нашему времени движения в  сектантстве
вызывают  новые  песни,  сочиненный,  по   большей   части,   правильным
тоническим размером, разговорным  языком  и  с  богатыми  рифмами.  Так,
скопцы при Александре I воспевали своего отцаискупителя  Селиверстова  в
тоне и размере плясовой песни, популярной среди солдат и фабричных ("Как
во Питере во граде"); но к тому же Селиверстову  прилагаются  и  формулы
древнейших Д. стихов.

   Сборники Д. стихов: И. Киреевского ("Чтения в общ. ист. и др."  1848,
ј 9); П. Якушкина ("Летоп. русской лит." 1859, кн.  2,  и  "Отеч.  Зап."
1860, ј 4). Значительно полнее их: "Сборник русских Д. стихов", сост. В.
Варенцовым (СПб., 1860) и особенно: "Калеки перехожие", сборник стихов и
исследование П. Бессонова" (М., 1861 -  64).  О  Д.  стихах  см.  Ф.  И.
Буслаева; "Русская народная поэзия" (СПб., 1887); Н.  С.  Тихонравова  в
33-ем присуждении Демидовских наград; статьи И. И. Срезневского (в "Изв.
Имп. акд. наук", т. IX), И. Я. Порфирьева  (в  "Православном  Собеседн."
1869, ј 9), А. Н. Веселовского, "Опыты по истории развития  христианской
легенды" ("Ж. М. Н. Пр." 1875, јј 4 и 5; 1876, јј 2, 3, 4 и 6; 1877,  јј
2 и 5); А. Кирпичникова, "Источники некоторых Д. стихов" ("Ж. М. Н. Пр."
1877, ј 10); его же, во 2-м изд. "Истории русской словесности  Галахова,
"О Д. стихах"; И. Я. Порфирьева, "История русской  словесности".  А.  Н.
Веселовского,  "Разыскания  в  области  русских  духовных   стихов"   (в
"Записках имп. акд. наук" 1879 - 1889). Об отдельных стихах см. Дашкова,
"Об Алексее Божьем человеке" (в "Беседах общ. любит. росс.  слов.",  II,
1868, стр. 20 - 52); о страшном суде  и  загробной  жизни  -  в  кн.  В.
Сахарова:  "Эсхатологические  сочинения  и  сказания"  (Тула  1879);   о
Димитрии  Солунском  -  А.  Кирпичникова,  "Особый  вид   творчества   в
древнерусской литературе" ("Ж. М. Н. Пр." 1890, ј 4); об Аллилуевой жене
- А. Д. Карнеева, "Мелкие разыскания в области Д. стиха" ("Ж. М. Н. Пр."
1892, М 6). Для сравнения Д. стихов с произведениями западной поэзии см.
Hoffmann  v.  Fallersleben,  "Kirchenlied"  (1857);  Paul  Piper,   "Die
geistliche Dichtung des Mittelalters" (в "Deutsche National Litteratur",
изд. Иосифа Кюршнера, Берл. и Штутгардт).
   А. Кирпичников.
   Духовно-учебные  заведения  православного  ведомства  в  России,  как
специальные учреждения,  ведут  свое  начало  лишь  со  времени  издания
Духовн. Регламента в 1721 г. хотя в  древней  Руси  всякого  рода  школы
существовали главным образом  при  церквах,  монастырях  и  архиерейских
домах,  и  хотя  образование  в   них   имело   характер   исключительно
религиозно-богословский, но они признавались, и были для своего времени,
общеобразовательными  и  всесословными.  В  священники  поставлялись  не
исключительно лица, в них получившие образование, но также и обучавшиеся
у книжных мастеров из частных лиц. Такое значение и характер имели  даже
такие  учебные  заведения  допетровской  Руси,  как  киевская  акад.   и
московские   ЗаиконоСпасские   школы,   позже    образовавшие    москов.
славяно-греко-латинскую  акад.  Постановлениями   Духовного   Регламента
повелено было "всякому епископу иметь при доме  своем  школу  для  детей
священнических и прочих в надежду священства определенных". Все ученье в
этих  школах  ограничивалось  сначала   "Начальным   ученьем   отроком",
составленным Феофаном Прокоповичем, и славянскою грамматикою, и лишь  по
мере возможности предоставлялось обучать риторике, логике и прочему. Сам
составитель этих правил Духовн. Регламента, Феофан  Прокопович,  учредил
при своем доме в Петербурге духовную "семинарию",  которая  должна  была
представлять образец учебных заведений этого рода.  Здесь  преподавались
науки как богословские, так и общеобразовательные; в числе учителей  был
известный датчанин Адам Селлий, ученик знаменитого германского богослова