окровавленной массе изувеченных тел и поломанных костей.
     Бедные раненые! Они прибывают ежеминутно.
     Страшное  зрелище  представляет  из  себя этот  уголок поля битвы,  где
вместо  росы  трава  обрызгана кровью,  где трепещут  умирающие,  где гордая
веселая молодежь в  последней агонии призывает  слабеющим голосом свою мать,
переносясь душой в золотые безоблачные дни детства!
     Тетка Буффарик  подходит  к своему мулу  в  тот момент,  когда ландо  с
бесчувственной дамой в черном останавливается  у лазарета. Не зная ничего  о
подвигах Сорви-головы, она не понимает, откуда взялась эта незнакомка, но ее
доброе сердце  сжимается при  виде неподвижно  лежащей женщины, бледной, как
смерть, быть может, мертвой.
     Маркитантка  подходит ближе, замечает,  что незнакомка дышит,  и быстро
расстегивает ее бархатный лиф, причем из-за лифа  падают  на землю тщательно
спрятанные бумаги.
     Зуав поднимает их в  то время, как  маркитантка натирает  водкой  виски
незнакомке.  Дама  открывает глаза, приходит  в себя и  при виде французской
военной  формы  делает гневный жест, отталкивает тетку Буффарик, видит  свои
бумаги в руках солдата и кричит:
     -- Эти бумаги... дайте их сюда... они мои... возвратите мне их!
     --  Ну,  уж  нет!  --  возражает  зуав.  -- Я,  слава  Богу,  знаю свою
обязанность и передам их полковнику,  а он отдаст их главнокомандующему. Так
будет лучше!
     -- Я не хочу! Вы не смеете!
     Дама  в черном  волнуется, нервничает, кусает  губы,  и тетка  Буффарик
спокойно замечает ей:
     --  Бросьте,  не портите  себе  кровь!  Вы  должны  принять  что-нибудь
укрепляющее... Не надо гримасничать, я говорю от сердца!
     --  Нет!  --  отвечает сухо  незнакомка.  --  Я  ничего  не  возьму  от
французов... врагов моей родины!
     Ее  большие глаза,  похожие на  черные алмазы,  внимательно смотрят  на
ужасную  груду распростертых тел, и выражение дьявольской радости появляется
на ее прекрасном лице.
     В это время появляется Роза  со стаканом  воды и  говорит  своим нежным
музыкальным голосом:
     --  Но  врагов  великодушных,  сударыня,   которые  перевязывают  ваших
раненых, как своих, братски заботятся о них...
     Беленькая,  с  нежным   румянцем  на  щеках,  молодая  девушка   просто
очаровательна. Просто одетая, с  трехцветной кокардой  на  соломенной шляпе,
прикрывающей  роскошные  волосы,  она  пленяет  и  чарует  своей  грацией  и
изяществом,
     Незнакомка долго  и внимательно разглядывает ее, очарованная голосом  и
ласкающим  взглядом   девушки.  Ее  охватывает  странное  волнение.   Что-то
бесконечно грустное и нежное шевелится в ее душе...
     Глаза незнакомки смягчаются и увлажняются слезами.
     --  Да... --  бормочет она едва слышно, -- это верно! Она была бы  в ее
летах... с такими же золотистыми волосами, с глубокими глазами... с таким же
нежным цветом лица... с такой же благородной осанкой... Все это не похоже на
маркитантку!
     Видя,  что  молодая  девушка  смотрит  ей  в  глаза,  незнакомка  нежно
прибавляет:
     -- От вас, дитя мое, я охотно приму стакан воды!
     Она  жадно пьет  воду, не отрывая  взора от  Розы.  Забыв  о  битве,  о
выстрелах, о стонах раненых, забыв, что она пленница, забыв свою  ненависть,
дама спрашивает:
     -- Как вас зовут, дитя мое?
     -- Роза Пинсон, сударыня!
     -- Роза! Прелестное  имя, и так идет вам! Где  вы родились? Откуда ваши
родители?
     Тетка Буффарик, несколько подозрительная, прерывает ее:
     -- Мой муж из Прованса, я из  Эльзаса, моя дочь родилась там же. Только
мне,  сударыня, некогда,  я  сейчас  должна нести воду зуавам,  а  Розу ждут
раненые... Прощайте, сударыня!
     Незнакомке   не   хочется   отпустить   Розу.    Ощущая   настоятельную
необходимость установить связь между собой и девушкой, оставить в  ее сердце
воспоминание о разговоре, она снимает роскошную  брошку, украшенную  черными
алмазами, поддерживающую воротник, и, подавая ее Розе, говорит:
     -- Возьмите это от меня на память!
     Молодая девушка краснеет, отступает и с достоинством отвечает:
     -- За стакан воды? Что вы, сударыня!
     -- На поле битвы стакан воды стоит целого состояния!
     -- Но ее мы даем всем... Даже неприятелю...
     -- Вы горды! Позвольте пожать вам руку!
     --  От  всего сердца,  сударыня! --  отвечает  Роза,  протягивая ручку,
которой позавидовала бы любая герцогиня.
     В этот  момент  является  адъютант  с  приказанием  обыскать  карету  и
привезти к генералу  даму  в черном. Нежная, но сильная рука крепко  сжимает
руку Розы.
     Девушка вздрагивает,  чувствуя  ее мраморный холод. Коляска  уезжает, и
незнакомка, глаза которой следят за изящным силуэтом Розы, бормочет:
     -- Да! Ее лета. Она  была бы так  же горда и прекрасна.  Будь  проклята
Франция! Будь вечно проклята!
     Битва в полном разгаре. Дивизия Боске видимо тает.
     Бесстрастный с  виду, но очень бледный, генерал  считает  минуты. Через
короткое время  он  будет окружен. Остается  одно средство  --  наступление,
чтобы дать  дивизии вздохнуть свободно,  чтобы прорвать  этот круг железа  и
огня.
     Если это не поможет, погибнут все до последнего солдата!
     Дежурные офицеры окружили его и ждут приказаний.
     -- Ну, господа, прикажите командовать на приступ!
     Офицеры летят галопом  под огнем, чтобы передать приказание  командирам
корпусов.
     Вдруг Боске вскрикивает, лицо его просияло.
     -- Англичане! Пора!
     Это ожидаемая им дивизия  -- но с  каким опозданием! Вдали, в пороховом
дыму, озаренные пламенем пожаров, видны английские войска.
     Великолепные  пехотинцы   идут  сомкнутыми  рядами  словно  на  параде,
стройно, ровно, считая шаги.
     Грандиозно, красиво, но -- нелепо!
     Почему  не  развернуть  фронт  подальше  от пушек? Почему не раздробить
войска, оберегая их от выстрелов?