рыцари, удостоившие нас своей встречей?
     Испанский   пленник   взглянул   на   густые,   сомкнутые   ряды  своих
соотечественников, и глаза его сверкнули торжеством.
     - Клянусь  святым  Иаковом!  -  воскликнул он. - Если нынче вам суждено
пасть  в  бою,  вы  падете не от руки мужлана - здесь весь цвет Кастильского
рыцарства  выступает  под  знаменами  дона  Тельо,  а  вместе с ним и рыцари
Астурии,   Толедо,   Леона,  Кордовы  и  Севильи.  А  вон  на  пиках  флажки
Альборнеса,  Касорлы,  Родригеса,  Таворы,  я  различаю  также  знамена двух
славных  монашеских  орденов,  а,  помимо  того,  бок о бок с ними выступают
рыцари  Франции и Арагона. Если хотите послушаться моего совета, заключите с
ними почетное соглашение на тех же условиях, какие вы предъявили мне.
     - Нет,  клянусь  апостолом!  -  заявил  сэр  Найджел. - Было бы слишком
жаль,  если бы такое множество отважных людей, встретившись лицом к лицу, не
вступило  в  славную  схватку.  Ба,  Уильям,  они-таки  двинулись на нас; и,
клянусь честью, чтобы полюбоваться таким зрелищем, стоило переплывать моря!
     И  действительно,  оба  крыла  испанской рати - слева рыцари Калатравы,
справа   -  Сантьяго  -  стремительно  вынеслись  вперед,  а  основные  силы
последовали  за  ними, но без особой поспешности. Однако, не доезжая пятисот
шагов  до  высоты,  занятой  англичанами,  оба  отряда,  встретившись, круто
повернули  в  разные  стороны  и,  описав полукруг, отступили якобы в полном
замешательстве.   В  былых  боях  с  маврами  последним  нередко  удавалось,
прибегая  к такого же рода притворным отступлениям, выманить из укреплений и
увлечь  за  собой  пылких испанцев. Но тут на холме стояли люди, превосходно
знавшие  все  военные  хитрости  и уловки. Вновь и вновь, с каждым разом все
приближаясь  к  холму,  обе  группы  испанцев соединялись и тут же, испуская
крики  ужаса  и  низко  пригнувшись  к  спинам  коней,  разъезжались врозь -
направо  и налево, англичане же, по-прежнему сохраняя полную невозмутимость,
наблюдали  за ними. Наконец авангард остановился на расстоянии полета стрелы
от  подножия  утеса  и,  размахивая  копьями  и  восхваляя свою отвагу, стал
вызывать  врагов  на  бой,  а  два  всадника  выехали  из  блещущих  рядов и
принялись  гарцевать  меж  двумя  вражескими  станами, подняв копья и щиты с
гербами, подобно герольдам на турнире.
     - Клянусь  апостолом,  -  воскликнул  сэр  Найджел, и его открытый глаз
сверкнул,  как  уголь,  -  эти  два  джентльмена  чрезвычайно  благородны  и
великодушны!  Не  могу  припомнить,  чтобы  я видел народ, столь возвышенный
сердцем  и изобретательный на выдумки, как эти испанцы. Наши лошади при нас,
сэр  Уильям.  Быть может, нам избавить этих двоих от тяжелого обета, который
они, по-видимому, на себя наложили?
     Не  отвечая,  Фелтон  живо  вскочил  на  коня  и погнал его вниз, а сэр
Найджел  последовал за ним на расстоянии трех копий. Спустившись по трудному
для   галопа,   неровному,  каменистому  склону,  друзья  помчались  к  двум
кавалерам  во  весь  опор, а доблестные испанцы с не меньшей прытью ринулись
им  навстречу.  Противником  Фелтона оказался рослый юнец с головой оленя на
щите,  а  противником  сэра  Найджела - плотный, коренастый муж, с головы до
ног  закованный в сталь; вокруг его шлема вилась бело-розовая гирлянда. Юнец
с  такой  силой  ударил  Фелтона по щиту, что расколол его пополам, но копье
англичанина  мгновенно вонзилось в горло юноши, под забрало, и тот с хриплым
воплем   рухнул   наземь.   Уже   охваченный   хмелем   битвы,   Фелтон   не
удовольствовался  этой  легкой победой: он пришпорил коня и врезался на всем
скаку  в отряд рыцарей Калатравы. И еще долго в полном молчании смотрели его
соратники  с высоты, как он кружился, подобно неистовому вихрю, в самой гуще
испанского  строя,  а  со  всех  сторон  сверкали клинки и ржали, вставая на
дыбы,  боевые  кони.  То  тут,  то  там  мелькало  белое  перо на его шлеме,
вздымаясь  и  падая,  подобно  пене  на  гребне  волны,  среди  кольца жарко
сверкавших  и  сыплющих  искры  мечей;  наконец он исчез из виду, и еще один
отважный воин перешел от битв к вечному покою.
     Между  тем сэр Найджел нашел достойного противника - им оказался не кто
иной,  как  Себастьян  Гомес,  непобедимый  воин  монашеского Ордена рыцарей
Сантьяго,  снискавший  себе  великую  славу  во  время  бесчисленных  битв с
маврами  в  Андалусии.  Стычка была столь яростной, что копья раскололись до
самой  рукояти,  а  кони  так  круто  взвились  на  дыбы  и попятились, что,
казалось,   вот-вот  опрокинутся,  подмяв  под  себя  всадников.  Однако,  в
совершенстве  владея  искусством  верховой  езды,  рыцари,  сделали  длинный
курбет,  а  затем,  выхватив  из ножен мечи, стали наносить друг другу удары
столь  рьяно, словно это были могучие кузнецы, бившие по наковальне. Их кони
кружили  на месте, кусая и лягая друг друга, а мечи противников мелькали, со
свистом  рассекая  воздух,  и  чертили  в  ярком свете дня сверкающие круги.
Удары,  парирования,  выпады  сменялись  с молниеносной быстротой, и глаз не
успевал  следить за ними; но вот противники сошлись вплотную, обхватили друг
друга  и  свалились  с коней. Испанец, более плотный, чем англичанин, прижал
противника  к  земле;  под  восторженные  возгласы  соотечественников он уже
занес  над  ним  меч.  Однако  роковой  удар  не обрушился на сэра Найджела,
занесенная   рука  испанца  внезапно  дрогнула,  он  судорожно  вытянулся  и
замертво  рухнул  на  бок,  истекая  кровью,  хлынувшей из подмышки и сквозь
прорезь  забрала.  Сэр  Найджел вскочил на ноги, держа в руках окровавленный
кинжал,  и наклонился к лежавшему у его ног противнику, - да, с ним было уже
покончено,  смертельный  удар,  нанесенный  в ту минуту, когда рыцарь поднял
руку,  решил  его  участь. Бросившись в седло, сэр Найджел помчался к своим,
по  рядам  испанцев  прокатился многоголосый вопль ярости, и двадцать боевых
труб затрубили, призывая к атаке.
     Но  англичане  только  этого  и ждали. Упершись ногами в землю, закатав
рукава,  чтобы  мышцы  не были стеснены, зажав в руке длинные военные луки и
перебросив  на  грудь  колчаны,  они  выстроились  редкой  цепочкой в четыре
шеренги,  что  давало  им  возможность  свободно  поворачиваться  и  пускать
стрелы,  не  задевая  своих. Эйлвард и Джонстон стали бросать в воздух пучки
травы,  определяя силу и направление ветра, и по рядам негромко передавались
советы и указания.
     - Стреляйте  не  дальше, чем на триста шагов, - крикнул Джонстон, - нам
могут еще очень понадобиться наши стрелы, прежде чем кончится стычка!
     - Лучше  перелет,  чем  недолет,  -  добавил  Эйлвард,  - лучше бить по
арьергарду, чем метать стрелы в землю.
     - Спускай  стрелу  быстро  и  решительно, - советовал третий, - натянул
тетиву,  нацелил  стрелу,  пустил  в  цель.  Клянусь богоматерью! Их знамена
приближаются,  и  мы  должны  удержать  эту  высоту, если хотим когда-нибудь
опять увидеть воды Саутгемптона.
     Аллейн,   стоявший   с  мечом  наголо  среди  лучников,  наблюдал,  как
сверкающие  эскадроны,  всколыхнувшись,  медленно  двинулись  вперед сначала
рысью,  затем перешли на легкий галоп, становившийся все быстрее, быстрее, и
вот  уже вся колонна, ряд за рядом, понеслась во весь опор - воздух огласили
громовые  крики,  земля задрожала под копытами коней, казалось, долину залил