При  звуках  этих новых голосов и языка, на котором они говорили, незнакомец
швырнул  на  пол  блюдо  с орехами и принялся сам призывать хозяина, так что
весь  дом  наполнился его ревом. Позеленев от страха, хозяин в белом фартуке
прибежал  на  его  зов;  руки  хозяина дрожали, и даже волосы стали дыбом от
испуга.
     - Ради  господа,  - прошептал он, проходя мимо приезжих, - будьте с ним
любезны и не раздражайте его! Ради матери божьей, обращайтесь с ним мягко.
     - Да кто же он такой? - спросил сэр Найджел.
     Аллейн  хотел было объяснить, однако незнакомец, снова взревев, прервал
его.
     - Ты,  хозяин,  мерзавец, - заорал он, - разве я не спросил тебя, когда
привез сюда мою супругу, чисто ли у тебя в гостинице?
     - Спрашивали, сэр.
     - Не спрашивал ли я особенно насчет паразитов?
     - Спрашивали, сэр.
     - И что ты мне ответил?
     - Что их нет, сэр.
     - А  не  прошло  и часу с моего приезда, как англичане уже ползают тут!
Когда  мы  наконец освободимся от этой отвратительной нации? Неужели француз
на  французской  земле  во  французской  гостинице вынужден слушать щелканье
этого  гнусного  английского  языка?  Пошли их ко всем чертям, хозяин, не то
худо будет и им и тебе.
     - Сейчас,  сэр,  сейчас!  - крикнул перепуганный хозяин и ринулся прочь
из  комнаты,  а  в  наступившей  тишине зазвучал мягкий, успокаивающий голос
женщины у очага, увещевавшей своего супруга.
     - В  самом  деле,  джентльмены,  лучше  вам уехать, - подавленно сказал
хозяин.  - До Вильфранша всего шесть миль, и там очень хорошая гостиница под
вывеской "Красный лев".
     - Ну  нет, - заявил сэр Найджел, - я не могу уехать пока не узнаю более
подробно,  кто  это, ибо он кажется мне человеком, от которого можно ожидать
много интересного. Назовите его имя и титул...
     - Я  не  смею произнести его имя, пока он сам не пожелает. Но я прошу и
умоляю  вас,  джентльмены, уходите из этого дома, ибо я даже боюсь подумать,
чем это может кончиться, если он поддастся гневу.
     - Клянусь  апостолом,  -  прошепелявил  сэр  Найджел, - это, бесспорно,
такой  человек,  ради  которого  стоило приехать издалека, чтобы узнать его.
Пойдите  передайте  ему,  что  скромный  английский  рыцарь  очень  бы желал
познакомиться  с  ним  поближе  - не по причине самонадеянности, гордыни или
злого  умысла,  но  ради  чести  рыцарства  и славы наших дам. Передайте ему
приветствие  от  сэра  Найджела  Лоринга  и скажите, что перчатка, которую я
ношу    на    берете,    принадлежит   самой   несравненной   и   прелестной
представительнице  женского  пола,  и  я  готов это утверждать и отстаивать,
если он пожелает заявить то же самое относительно своей дамы.
     Хозяин  еще колебался, передавать ли ему подобное поручение или нет, но
дверь  зала вдруг распахнулась, и незнакомец метнулся оттуда, словно пантера
из  своего  логова;  его  волосы  стояли дыбом, лицо было искажено судорогой
ярости.
     - Вы  еще  здесь?!  -  прорычал  он.  -  Что же вас, английские собаки,
хлыстом выгонять отсюда? Тифен, мой меч!
     Он  повернулся, чтобы схватить оружие, но в этот миг его взгляд упал на
щит  с  гербом  сэра  Найджела,  он оцепенел, потом его странные зеленоватые
глаза   смягчились,   и   он  в  конце  концов  лукаво  и  весело  подмигнул
англичанину.
     - Mort  Dieu!  - воскликнул он. - Это же мой маленький рыцарь из Бордо!
Как  же  мне  не  вспомнить этот герб, ведь я всего три дня назад смотрел на
него  во  время  турнира на берегу Гаронны! Ах, сэр Найджел! Сэр Найджел! Вы
мой должник вот за это.
     И  он  указал на свое правое плечо, которое было перевязано пропущенным
под мышку шелковым платком.
     Однако  удивление  незнакомца  при  виде сэра Найджела нельзя было даже
сравнить  с  радостью и изумлением рыцаря из Хампшира, когда он посмотрел на
странное  лицо  француза.  Дважды  открывал  он рот и дважды останавливался,
словно  проверяя,  действительно ли зрение не обмануло его, не сыграло с ним
злую шутку.
     - Бертран!  -  произнес  он  наконец,  задыхаясь  от  неожиданности.  -
Бертран Дюгесклен!
     - Клянусь  святым  Ивом,  -  заорал  французский  воин, хрипло и громко
расхохотавшись,  -  хорошо,  что я езжу, опустив забрало, ибо тому, кто один
раз  увидел  мое  лицо, уже незачем запоминать мое имя! Это действительно я,
сэр  Найджел,  и  вот вам моя рука! Даю вам слово, что есть для меня на этом
свете  только  три  англичанина,  которых  я  не  хотел  бы коснуться острым
лезвием  своего  меча: во-первых, Принц, во-вторых, Чандос и, в-третьих, вы;
ибо я слышал о вас много лестного.
     - Я  уже  старею  и  поизносился  в битвах, - заметил сэр Найджел, - но
теперь  я  могу спокойно отложить мой меч, ибо имел счастье сразиться с тем,
у   кого  самое  честное  сердце  и  самая  сильная  рука  во  всем  великом
французском  королевстве.  Я жаждал этой встречи, я мечтал о ней, и теперь я
едва  в  силах  поверить,  что  мне действительно выпала на долю эта великая
честь.
     - Клянусь  пресвятой  девой Реннской, мне вы дали основания быть в этом
уверенным! - воскликнул Дюгесклен, сверкнув широкой белозубой улыбкой.
     - И,  быть  может,  глубокочтимый  сэр,  вы  снизойдете  до продолжения
нашего  поединка?  Богу  известно, что я не достоин такой чести, но все же я
могу  показать  свои  шестьдесят четыре геральдических знака, и за последние
двадцать лет я участвовал в кое-каких схватках и боях!
     - Ваша  слава  мне  отлично  известна,  и я попрошу мою супругу занести
ваше  имя  на  мои  таблички,  -  сказал  сэр  Бертран. - Очень многие хотят
сразиться  со  мной  и  ждут  своей  очереди,  ибо  я  никому не отказываю в
подобной  просьбе.  В данное время это невозможно, ибо рука моя не сгибается
в  результате  этой  легкой раны, а мне хотелось бы, когда мы снова скрестим
мечи,  быть  вам  достойным противником. Войдите вместе со мной в дом, пусть
ваши  оруженосцы  тоже  войдут, чтобы моя любимая супруга, леди Тифен, могла
сказать: и она видела столь прославленного и любезного рыцаря.
     Когда  они  вернулись  в  комнату,  между  ними  царили  полный  мир  и
согласие.  Леди  Тифен  сидела  возле  очага, словно королева на престоле, и
каждый  был  по  очереди  ей представлен. Следует отметить, что мужественный
сэр  Найджел,  который  отнюдь  не  был потрясен львиной яростью ее супруга,
несколько  смутился  при виде бесстрастия и холодности этой представительной
дамы,  ибо  после  двадцати  лет  лагерной  жизни  он  чувствовал себя более
непринужденно  на  турнире,  чем в дамском будуаре. Он вспомнил также, глядя