продолжения рода. Но не  только!  Есть  еще  и  инстинкт  власти  -  мы  ими
командуем,  поучаем,  "воспитываем"!  И  другой  инстинкт   их   за-ставляет
повиноваться более сильным, от которых зависит сама их жизнь!  Это  касается
не только человека. Вы видели когда-нибудь, как утка плывет во главе  своего
выводка, созывая и подгоняя непослушных и слишком  инициативных?  Когда  они
подрастают, инстинкт повиновения начинает  отказывать.  У  некоторых  (может
быть, их слишком интенсивно и слишком многие  воспитывали?)  стимулом  жизни
становится желание подчинять других. Так что к честолюбию,  наверное,  можно
присоединить и стремление к власти, стремление к самоутверждению.
   Удовольствия? Например, хорошо поесть, выпить?  Однажды,  кажется,  после
первого и неудачного старта  ракеты  Р7,  Тюлин  после  окончания  совещания
работников НИИ-4, уже глубокой ночью,  сказал,  потягиваясь  и  с  некоторым
злорадством: "Ну и врежет сегодня Серега!" Я взглянул на него с  удивлением.
Хотя как человека Королева я тогда еще  практически  не  знал,  мне  все  же
трудно было себе представить его любителем топить горе в вине - не  тот  тип
человека. Хотя выпить в подходящей компании хорошего коньяка - это он любил.
Никогда нетрезвым его не видел. Вкусно  поесть,  конечно,  любил.  Насколько
помню, он всегда мне казался толстым. Давно замечено, что много и напряженно
работающие лидеры становятся толстяками (по крайней мере, так было  раньше).
Люди  такого  типа  ежедневно  работу  кончают  взвинченные,   измочаленные,
уставшие, приезжают домой поздно. Надо же как-то разрядиться,  расслабиться,
прийти в себя, на чем-то душу отвести, успокоиться.  Что  и  происходило  за
столом. Это могло  стать  отдушиной,  единственной  ежедневной  человеческой
радостью и развлечением.
   Что касается женщин,  наверняка  они  были.  И  кое-что  организовывалось
некоторыми  заинтересованными  в  заказах  и  поддержке   смежниками,   даже
существовала подозрительная квартира  в  наших  подлипкинских  "черемушках".
Иногда происходил какой-то странный  и  даже  смешной  обмен  двусмысленными
репликами с Мишиным за столом во время обеда. Как будто  они  хвастали  друг
перед другом победами на любовном фронте. Но известно,  что,  когда  мужчины
начинают хвастаться успехами у женщин, это обычно  означает,  что  на  самом
деле похвастаться особенно нечем. Не был он донжуаном.
   Он был безусловно талантливым человеком, честолюбивым  в  хорошем  смысле
слова. Стремился  расширить  свои  возможности.  Пытался  создавать  филиалы
своего КБ в Златоусте, Самаре,  Омске,  Красноярске.  Но,  конечно,  создать
королевство ему не позволяли не только потому, что тогда  уж  совсем  трудно
стало  бы  им  управлять.  Он  и  так  все  время  разбрасывался  по  разным
направлениям работ: жидкостные  межконтинентальные  ракеты,  твердотопливные
ракеты, ракеты для подводных лодок,  глобальная  ракета,  которая  могла  бы
поразить цель с любого направления при запуске с одного и  того  же  старта,
спутники  связи,  космические  аппараты  и  корабли,  лунная   экспедиция...
Принимал на себя все новые и новые обязательства, которые уж  никак  не  мог
выполнить.
   Для нас  его  смерть  была  тяжелейшим  ударом:  мы  глубочайшим  образом
почувствовали, как трудно работать без  него.  Но  если  бы  он  прожил  еще
несколько лет? Что было бы? Обязательства по лунной экспедиции мы бы  так  и
не выполнили. То, что комплекс ракеты Н1 с лунными кораблями не был  создан,
- это не вина его преемника Мишина, а вина  самого  Королева:  проект  Н1-Л3
так, как он был заложен, не мог быть реализован.  Конечно,  сама  ракета  Н1
могла быть создана. Ну и что бы это дало? Прошло  уже  более  трех  десятков
лет, но пока ни у нас, ни у американцев не возникла необходимость в создании
космического аппарата с массой около 100 тонн. Так и стояла бы эта ракета на
складе или в каком-нибудь парке до сих пор?
   В семидесятые годы мы рисовали орбитальную станцию  с  массой  около  100
тонн и с гигантским телескопом. Рисовать  мы,  конечно,  могли,  но  сделать
телескоп больше и лучше, чем сделанный позже американцами "Хаббл",  мы  были
явно не готовы, как не готовы и по сей день. Думаю, что  работы  по  "Союзу"
при его жизни шли бы, может быть, и быстрее, а вот по станциям "Салют"  едва
ли. Кто-то рассказывал, что Пилюгин, его старый друг, во время похорон  С.П.
сказал: "Вовремя Серега умер!"
   ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ
   Мы стремились при разработке  корабля  "Восток"  сделать  его  не  только
быстро, быстрее американцев (они  уже  объ-явили,  что  будут  разрабатывать
космический  корабль),  но,  главное,  сделать  его   надежным.   Достаточно
тривиальная  постановка  задачи.  Но  как  этого  добиться?  И  ответ   тоже
достаточно  тривиальный:  применением  предельно  надежных,  по  возможности
простых  решений,  уже  апробированных  схем  и  принципов,   использованием
оборудования в основном уже отработанного, резервированием везде, где это  в
принципе возможно, приборов,  агрегатов,  механизмов.  Например,  разработку
элементов, обеспечивающих очистку воздуха в кабине, создавали,  опираясь  на
опыт  подводного  флота.  Конечно,  все  делалось  для  работы  в   условиях
космического полета.
   Находить и применять простые решения не так просто. Вот, например,  какое
решение системы посадки проще: катапультировать космонавтов  из  спускаемого
аппарата с раздельным приземлением того и другого  на  своих  парашютах  или
приземлять космонавтов в аппарате? Поначалу второе кажется проще:  не  нужно
катапультируемое кресло и отстреливаемый люк. Космонавту в скафандре  трудно
управлять парашютом, и он может неудачно приземлиться.  Наконец,  спускаемый
аппарат с открытым люком может оказаться на земле далеко  от  космонавта,  а
это, конечно, нежелательно при посадке в нерасчетном районе. Но были и такие
аргументы: если  спускаемый  аппарат  с  космонавтом  приземлять  мягко,  на
парашютах, нужно намного увеличить вес  парашютной  системы.  Вес  парашютов
быстро  растет  при  уменьшении  скорости  снижения.  Конечно,  можно   было
создавать парашютно-реактивную систему посадки. Но это требовало времени  на
отработку. До создания и надежной экспериментальной отработки такой  системы
мы не могли ориентироваться на нее: не было веры в надежность.
   Был еще один способ, который применяли  впоследствии  на  своих  кораблях
американцы: сажать аппарат на воду. Хотя, конечно,  обнаружение  аппарата  в
океане, покидание космонавтами аппарата с открытым  люком,  плавающего,  как
правило, на волнующейся поверхности моря, подъем космонавта  и  аппарата  на
корабль - дело достаточно сложное. Дорогая,  сложная  и  опасная  процедура.
Авианосцы, вертолеты, специальные самолеты и  команды  спасателей.  То-то  и
оно. Думаю, что этот путь наши американские коллеги избрали как  раз  не  от
хорошей жизни. Возможно, им не хватало лимитов массы для выбора  варианта  с
посадкой на землю. И потом при посадке на  воду  можно  использовать  только
большие водные пространства. А там возможны штормы и плохая видимость.
   Одним словом,  такой  метод  посадки  нам  представлялся  рискованным.  И
действительно,  с  одним  из  "Меркури"  был  случай,  когда  корабль  после
приводнения просто-напросто пошел ко дну, но космонавт, к счастью, успел  из
него выбраться.