может быть, самыми тяжелыми в моей жизни. Рязанов,  где  только  мог,  лягал
нас. Выискивал небрежность, нелогичность,  ошибки  в  проектных  материалах,
выпускаемых нашим сектором. Умный и въедливый инженер, он испортил мне много
крови.
   Зачем С.П. поступил так? Кто подал ему эту хитрую мысль. Кто-то  из  моих
товарищей высказал предположение, что это дело  рук  Максимова,  который  до
этого подчинялся Рязанову. Хотя подчинение это, как и у  меня  впоследствии,
было формальным, но подписывать выпуска-емые проектные материалы ему все  же
приходилось у Рязанова. Он мог сплавить мне своего "любимого" начальника. Но
мне кажется, что  Королев  сделал  это  целенаправленно:  наверное,  слишком
бросался в глаза избыток у меня самоуверенности, ему было важно, чтобы я  не
пошел вразнос, чтобы "служба солдату не показалась медом", чтобы  было  кому
по должности оппонировать мне, причем  "сверху".  Тихонравов  для  этого  не
подходил - руководствовался только интересами дела, ну  поупрямится  иногда,
но практически всегда поддерживал нас. Как ни обидно (нечестно  все  же  это
было), но боюсь, что Королев был  прав  -  этот  "слоеный  пирог"  в  данной
ситуации, может быть, и пошел на пользу. И  Рязанов  своими  постоянными  (и
заведомо ожидаемыми) придирками заставлял нас работать собраннее, жестче и в
конце концов результативнее.
   Через некоторое время уехал  на  полигон  и  С.П.  Я  занимался  текущими
делами, в том числе и подготовкой проекта по пилотируемому варианту корабля.
Но, хоть был и возмущен, решил,  что  под  лежачий  камень  вода  не  течет,
поговорил с Тихонравовым,  посмеялись,  выписал  командировку  и  поехал  на
полигон (а в КБ тогда был жесткий порядок: на полигон - только с  разрешения
Королева). Увидел он меня на полигоне, по лицу скользнула ехидная ухмылка  и
сделал вид, что все так и надо (а может быть, ему  Тихонравов  позвонил  уже
после моего отлета?).
   Корабль был подготовлен и запущен 15 мая  1960  года.  Вышел  корабль  на
орбиту и летал хорошо, команды принимал  и  выполнял,  передавая  на  Землю,
казалось, вполне успокоительную телеметрию в течение четырех дней.
   Я вернулся с космодрома в Москву. Начали  работать  в  Центре  управления
полетом, тогда разместившемся в НИИ-4. И вдруг на четвертый день с  полигона
пришла телеграмма: "...в последние сутки отказал инфракрасный датчик системы
ориентации, и спустить на нем  корабль  невозможно"!  Я  побежал  с  ведущим
разработчиком системы ориентации  "Востока"  Башкиным  еще  раз  просмотреть
телеметрию  за  прошедшие  четыре  дня.  Сигнал  с   инфракрасного   датчика
действительно какой-то мутный, но изменений сигнала по  сравнению  с  первым
днем в работе датчика  не  обнаружили.  И  послали  ответ:  все  в  порядке,
изменений в телеметрии за последние  сутки  никаких  нет  и  будем  спускать
корабль с помощью инфракрасного датчика. Решение достаточно неосторожное, но
ведь корабль все равно до Земли не долетит!  Запустили  по  радио  программу
спуска, включился тормозной двигатель, но корабль, вместо того  чтобы  пойти
на снижение, ушел на более высокую орбиту.  Ориентация  перед  спуском  была
неправильной!  Оказывается,  телеметрия  системы  ориентации  уже  три   дня
действительно без изменений  показывала...  ее  отказ.  Сигнал,  похожий  на
возможный, был только на первых двух витках. Но мы в этом не разобрались.  А
ведь у нас была в резерве еще система солнечной ориентации. Воспользуйся  мы
ею, не загнали бы  корабль  вверх  вместо  спуска,  не  стали  бы  предметом
заспинных насмешек. Я до сих пор расстраиваюсь, когда вспоминаю этот случай:
самые больные воспоминания - это воспоминания о собственной глупости.
   Королев делал вид, что все в порядке, и даже якобы обрадовался, увидев  в
этом случае доказательство будущих возможностей переводить корабли на другие
орбиты, то есть маневрировать: успокаивал начальство.
   История  эта  имела  анекдотическое  продолжение.  Через  какое-то  время
(больше года) спутник этот за счет торможения в атмосфере снизился, вошел  в
плотные слои атмосферы и сгорел. Но кое-что (железные бруски,  установленные
для имитации массы тепловой защиты) долетело и упало  на  поверхность  Земли
вблизи  какого-то  американ-ского  городка!  Американцы  уже  имели  систему
радиолокационного контроля околоземного пространства и связали это падение с
нашим первым кораблем без теплозащиты. И были в крайнем недоумении  -  зачем
на спутнике установлены эти гигантские железные кирпичи с какими-то цифрами?
На конгрессах по  космосу  они  пытались  вручить  их  представителям  нашей
страны. Тогда уже сложилось обычное для нашей системы разделение труда: одни
делают спутники, а другие, как правило, никакого к этому делу  отношения  не
имеющие (типа Благонравова, Седова и прочих), ездят на международные встречи
представлять достижения. Нам, конечно, это не нравилось.  Мы  бы  и  сами  с
удовольствием съездили за границу. Ну и, конечно, "представители" отреклись:
"Нет! Нет! Это не наше. Не знаем". А потом привозили к нам  фотографии  этих
брусков с какими-то цифрами, выбитыми на поверхности и  спрашивали:  "А  что
это?" С некоторым удовольствием наблюдали за их конвульсиями -  представлять
нас мы не просили. Правда, их, возможно, и не спрашивали. Но они-то  все  же
взялись. Однако существо дела мы, конечно, им объяснили.
   Уже  следующий  запуск  корабля-спутника  должен  был  быть   по   полной
программе, да еще с пассажирами (с собаками) на борту. Он был подготовлен  в
начале июля 1960 го-да. Солнечный день, небольшие облака, запуск. Уже  через
несколько секунд стало очевидно, что полет ненормальный, ракета  летит  явно
неустойчиво, разрушение, взрыв, пламя, обломки, падающие на землю.  Я  нашел
"газик" и помчался к месту падения. Это было совсем близко от старта.  Может
быть, 1-2 километра. Вот он, спускаемый  аппарат,  разрушенный,  сплющенный,
еще дымящийся. Несчастные собаки. Это на  нашей  совести.  Они  в  полет  не
просились. Тяжелый удар. Но команда С.П. удары держать  умела.  На  полигоне
уже находился еще один беспилотный корабль. На нем должны были лететь  Белка
и Стрелка. Провели предпусковые испытания и запустили 19 августа. Уже  через
три-четыре витка стало ясно, что инфракрасный датчик местной вертикали (ИКВ)
опять не работает. Сообщил об этом Королеву и Келдышу.  Начался  крик.  "Где
разработчики  системы  ориентации?!   Почему   они   не   докладывают?   Где
телеметристы?!" - "Да здесь же, вот Михаил  Гаврилович  Чинаев,  разработчик
схемы системы ориентации, просто  ему  труднее  с  вами  говорить".  Чинаев,
естественно, подтвердил: "ИКВ не работает". Опять  крики.  Келдыш,  впрочем,
как обычно, молчал. "Но что же делать? Может быть,  можно  как-то  оживить?"
Удивительное дело. Стало понятно, почему нервничает С.П.  Он  просто  забыл,
что у нас есть запасная система ориентации,  и  ожидал,  что  и  этот  полет
закончится позорным  "неспуском".  Или  вообще  не  знал,  что  у  нас  было
зарезервировано все, что оказалось возможным зарезервировать.  "Ну  проведем
завтра тест системы солнечной ориентации, проверим, как она работает и через
день или два  проведем  спуск  с  ее  помощью!"  Смотрю,  начальство  начало
оживать, вопросы, ответы. Но Королев  все  еще  был  как  раскаленный  утюг.
"Зачем тест, какой тест?! Никаких тестов! Завтра спускаем" (побыстрее унести
ноги - главное в профессии  руководителя).  Никакие  убеждения  не  помогли.
Госкомиссия, и Келдыш в том числе, поддержала его и решила спускать  корабль