земли и бились до  смерти за каждый шаг. Многие батареи до десяти
раз переходили из рук в руки. Сражение горело в глубокой долине и
в разных местах, с огнем и громом, на высоты всходило. Густой дым
заступил  место тумана.  Седые облака  клубились над  левым нашим
крылом и заслоняли середину, между тем как на правом сияло полное
солнце. И  самое светило мало видало таких  браней на земле с тех
пор, как  освещает ее. Сколько потоков  крови! Сколько тысяч тел!
"Не  заглядывайте в  этот лесок,  - сказал  мне один  из лекарей,
перевязывавший раны, - там  целые костры отпиленных рук и ног!" В
самом  деле, в  редком  из сражений  прошлого века  бывало вместе
столько  убитых, раненых и в  плен взятых,  сколько под Бородином
оторванных ног и рук. На месте, где перевязывали раны, лужи крови
не  пересыхали.  Нигде не  видал  я таких  ужасных ран.  Разбитые
головы,  оторванные  ноги  и   размозженные  руки  до  плеч  были
обыкновенны. Те,  которые несли раненых, облиты  были с головы до
ног кровью и мозгом своих товарищей...

Сражение  не умолкало  ни  на минуту,  и целый  день  продолжался
беглый  огонь из пушек.  Бомбы, ядра  и картечи летали  здесь так
густо,  как обыкновенно  летают пули;  а сколько  здесь пролетало
пуль!.. Но это сражение неописанно: я сделал только абрис его. По
счастью, на то самое  место, где случился я с братом, привели уже
около вечера нашего брата  Григория. Он был ранен пулей в голову.
Рана  опасна, но  не  смертельна. Искусный  лекарь перевязал  ее.
Вечер наступал,  и неприятель начал  уклоняться. Русские устояли!
Мы благословляли  небо и поспешили проводить  раненого в Можайск.

                                                       30 августа

"Так  восходило  оно в  день  Аустерлицкого  сражения!" -  сказал
Наполеон  перед  строем  войск,  указывая на  восходящее  солнце.
Надменный  вождь  хотел  заранее  читать  победу  в  Небесах?  Но
предвещания его  не сбылись. О, мой  друг! Какое ужасное сражение
было под Бородином! Сами французы говорят, что они сделали 60 000
выстрелов  из пушек  и потеряли  40 генералов! Наша  потеря также
очень  велика. Князь  Багратион  тяжело ранен.  "Оценка людей,  -
говорит Екатерина,  - не  может сравняться ни  с какими денежными
убытками!" Но в отечественной  войне и люди - ничто! Кровь льется
как вода: никто не щадит и не жалеет ее! Нет, друг мой! Ни берега
Дуная и Рейна, ни поля Италии, ни пределы Германии давно, а может
быть никогда еще, не  видали столь жаркого, столь кровопролитного
и  столь  ужасным  громом  пушек сопровожденного  сражения!  Одни
только  русские могли  устоять:  они сражались  под отечественным
небом и стояли на родной земле.

Однако ж Наполеон не остановился в Бородине: он влечет пронзенные
толпы свои  прямо к Москве. Там  Милорадович, командуя передовыми
войсками,  принимает все  удары на  свой щит.  Здесь составляется
совещание об участи Москвы.

Что будет? Богу знать!

Р. S.  Я бы писал к  тебе более и пространнее,  но от нестерпимой
головной боли  едва могу мыслить. В  течение всего этого времени,
имев  всегда постелью  сырую  землю, я  сильно простудил  голову.
Лучшее описание Бородинского сражения получишь разве со временем.
Прощай!

                                                       2 сентября

Мы привезли раненого брата в Москву. Вот уже другой день, как я в
столице,  которую так  часто  видал в  блестящем ее  великолепии,
среди  торжеств  и пирований,  и  которую  теперь едва-едва  могу
узнать  в  глубокой ее  печали.  О,  друг мой!  Что значит  блеск
городов, очаровывающий наши чувства?  Это самая тленная полуда на
меди, позолота на пилюле!  Отняли у Москвы многолюдство, движение
народа,  суету  страстей, стук  карет,  богатство  украшений -  и
Москва,  осиротелая,  пустая,  ничем  не отличается  от  простого
уездного города!  Все уехало или уезжает.  Вчера брат мой, Сергей
Николаевич, выпроводил жену и  своих детей. Сегодня жег и рвал он
все французские  книги из прекрасной своей  библиотеки, в богатых
переплетах, истребляя  у себя все предметы  роскоши и моды. Тому,
кто семь  лет пишет в пользу  отечества против зараз французского
воспитания, простительно доходить до такой степени огорчения в те
минуты, когда  злодеи уже приближаются к  самому сердцу России. Я
забыл  сказать  тебе, что  государь,  в последний  свой приезд  в
Москву, пожаловал  ему  Владимирский крест  при следующих словах:
"За  любовь вашу  к отечеству,  доказанную  сочинениями и  делами
вашими". Мы было все  пять братьев съехались в Москву, но пробыли
вместе не более дня. Брат мой Иван уехал к князю
Лобанову-Ростовскому, который взял его  к себе в адъютанты... Уже
враг в Москве! Уже французы в священных стенах Древнего Кремля!..
А  мы,  вслед  за  русскими войсками,  пробираемся  на  Рязанскую
дорогу.  Древняя  столица  Севера,  после двухсотлетней  свободы,
должна    опять   почувствовать    тяготу    оков   иноплеменных!

                                    4 сентября. Боровской перевоз

Москва в слезах; Москва уныла,
Как темная в пустыне ночь!

Так говорил  я, вместе  с одним из  превосходнейших наших поэтов,
стоя  на  высоком  Мячковском  кургане у  Боровского перевоза  на
Москве-реке. Я  видел сгорающую Москву.  Она, казалось, погружена
была в  огненное море.  Огромная черно-багровая туча  дыма висела
над  ней. Картина  ужасная!.. Войска наши  предпринимают какое-то
очень искусное  движение влево. Потеря  Москвы не есть еще потеря
Отечества. Так  скажет история, и  так говорит главнокомандующий:
таков есть  голос всего  войска, готового сражаться  до последней
капли  крови!  Ты  знаешь,  что  в  1571  году,  при  царе  Иване