Надо признаться, чувствовал я себя во время путешествия не слишком  приятно,
ибо жизнь моя была  в  буквальном  смысле  в  руках  грабителей,  оставшихся
наверху: одно их неверное движение - и от меня костей не  соберешь.  К  тому
же в лицо мне то и дело тыкались летучие мыши,  вцеплялись  в  волосы,  а  я
летучих мышей терпеть не могу. Я вздрагивал и дергался, но  через  несколько
минут ноги мои все-таки коснулись пола, и я оказался в узком  проходе  рядом
с героическим Али, мокрый от пота, сплошь  облепленный  летучими  мышами,  с
ободранными коленками и руками. Потом к нам ловко, как матрос, спустился  по
веревке еще один из наших спутников; остальные, как  мы  условились,  должны
были ждать наверху.
     ______________
     примеч. автора.

     Теперь можно было трогаться в путь. Али со свечой - конечно, у  всех  у
нас были свечи - повел нас по длинному, высотой футов пять, проходу. Но  вот
проход расширился, и мы вступили в погребальную камеру  -  жара  здесь  была
как в преисподней, нас обняла глухая, зловещая  тишина,  я  в  жизни  ничего
подобного  не  испытывал.  Дышать  было  нечем.  Камера  представляет  собой
квадратную комнату, вырубленную в скале, без  росписей,  без  рельефов,  без
единой статуи.
     Я поднял свечу и стал рассматривать комнату. На  полу  валялись  крышки
гробов, взломанных арабами, и то, что осталось от двух  растерзанных  мумий.
Рисунки на этих крышках саркофагов были удивительной красоты, мне это  сразу
бросилось в глаза, но я  не  знаю  иероглифов  и  потому  не  смог  прочесть
надписей. Вокруг останков мужчины и женщины - я догадался,  что  это  именно
мужчина и женщинамаслами полосы полотняных пелен, в которые когда-то завернули мумии.  Голова
мужчины была оторвана от туловища. Я поднял ее и  стал  рассматривать.  Лицо
было тщательно выбрито - насколько  я  могу  судить,  его  брили  уже  после
смерти, - золотая маска изуродовала черты, плоть ссохлась, и все равно  лицо
поражало величественной красотой. Это было лицо старика с таким спокойным  и
торжественным выражением смерти, вселяющее  такой  благоговейный  ужас,  что
мне стало не по себе, хотя, как Вы знаете, я давно привык к покойникам, и  я
поспешил положить голову на пол. С головы  другой  мумии  бинты  сорвали  не
полностью, но я не стал ее освобождать от обрывков,  мне  и  без  того  было
ясно, что когда-то это была статная красивая женщина.
     ______________
     
     - А вот третий мумия, -  сказал  Али,  указывая  на  большой  массивный
саркофаг в углу, который, казалось,  туда  просто  бросили,  потому  что  он
лежал на боку.
     Я  подошел  к  саркофагу  и  стал  его  рассматривать.  Сделан  он  был
добротно, но из простого кедра, и  ни  единой  подписи  на  нем,  ни  одного
изображения божества.
     - Никогда такой не видал, - заметил Али.  -  Скорей,  скорей  хоронить.
Нет мафиш     ______________
     положено.
     
     Я глядел на простой, без украшений саркофаг и чувствовал,  как  во  мне
разгорается неудержимый интерес. Меня так потряс  вид  поруганных  останков,
что я решил не трогать третий  гроб,  но  сейчас  желание  узнать,  что  тут
произошло, взяло верх, и мы принялись за дело.
     Али прихватил с  собой  молоток  и  долото  и,  поставив  саркофаг  как
положено, принялся вскрывать его  с  ловкостью  опытного  грабителя  древних
гробниц.  Через  несколько  минут  он  обратил  мое  внимание  на  еще  одну
неожиданную особенность. Обычно в крышке саркофага делают четыре  деревянных
шипа, по  два  с  каждой  стороны:  когда  крышку  опускают,  они  входят  в
специальные отверстия, высверленные в нижней  части,  и  там  их  закрепляют
намертво шпеньками из дерева  твердых  пород.  Но  у  этого  саркофага  было
восемь таких шипов. Видимо, кто-то решил, что этот  саркофаг  надо  запереть
особенно надежно.
     Наконец мы с великим трудом сняли массивную крышку, толщиной не  меньше
трех дюймов, и увидели мумию,  залитую  чуть  не  до  половины  благовонными
маслами, - довольно странная деталь.
     Али уставился на мумию, выпучив глаза, да и  неудивительно.  Я  тоже  в
жизни не видел ничего подобного. Обычно мумии покоятся на  спине,  прямые  и
вытянутые, точно деревянные скульптуры, а эта лежала на  боку,  и,  несмотря
на пелены, в которые она была завернута, ее колени были слегка  согнуты.  Но
это еще не все: золотая маска, которую, по обычаю тех  времен,  положили  на
ее лицо, была сброшена и буквально придавлена традиционным головным убором.
     Сам собой напрашивался  неумолимый  вывод:  лежащая  перед  нами  мумия
отчаянно билась в саркофаге после того, как ее туда положили.
     - Чуданой мумуия. Когда покойника хоронили,  он  был  живой,  -  сказал
Али.
     - Что за чепуха! - возразил я. - Как это мумия может быть живой?
     Мы извлекли тело из саркофага,  чуть  не  задохнувшись  от  поднявшейся
тысячелетней  пыли,  и  увидели   какой-то   предмет,   наполовину   залитый
благовониями, - нашу первую находку. Это оказался свиток папируса,  небрежно
свернутый и обмотанный полотняным бинтом, в какие была запеленута  мумия,  -
судя по всему, свиток сунули в саркофаг в последнюю  минуту  пред  тем,  как
закрыть его крышкой     ______________
     три папируса написаны одним почерком, демотическим шрифтом.

     При виде папируса глаза  Али  алчно  сверкнули,  но  я  схватил  его  и
положил в карман, потому что мы заранее договорили: все,  что  мы  найдем  в
гробнице, принадлежит мне. Потом мы  принялись  распеленывать  мумию.  Бинты
обматывали ее толстым слоем, -  необычно  широкие  полосы  прочного  грубого
полотна, кое-как сшитые одна с другой, иногда даже просто  связанные  узлом,
и складывалось впечатление, что трудились над мумией в страшной спешке  и  с
большим напряжением сил.
     Над лицом выступал высокий  бугор.  Но  вот  мы  освободили  голову  от
бинтов и увидели второй свиток папируса. Я хотел взять  его,  но  не  тут-то
было. Видимо, папирус приклеился к  плотному,  без  единого  шва  савану,  в