но ты должен понять его  смысл.  Если  же  ты  не  поймешь,  то  не  сможешь
выполнить свое назначение, и тогда на тебя падет  мое  проклятье,  проклятие
нашего Египта, проклятие наших поверженных и  оскверненных  богов!  Знай:  в
переплетении событий, из  которых  складывается  история  мира,  бессмертные
боги порой прибегают к помощи простых смертных, которые повинуются их  воле,
как меч повинуется искусной руке воина. Но позор мечу, если он  сломается  в
разгар битвы,  -  его  выбросят  ржаветь,  и  он  рассыплется  в  прах,  или
переплавят в огне, чтобы выковать  новый.  И  потому  ты  должен  очиститься
сердцем, ты должен возвыситься и укрепиться духом, ибо ты избранник  судьбы,
Гармахис, и все радости простых смертных для  тебя  презренная  суета.  Твой
путь - путь триумфатора, если ты победишь,  путь  славы,  которая  переживет
века. Если же ты потерпишь поражение - горе, горе тебе!
     Он умолк и склонил голову, потом снова заговорил:
     - Обо всем этом  ты  в  подробностях  узнаешь  позже.  Сейчас  же  тебе
предстоит многое постичь. Завтра я дам тебе письмо, и ты поплывешь по  Нилу,
мимо белостенного  Мемфиса  в  Ана.  Там,  под  сенью  хранящих  свои  тайны
пирамид, в храмах которых ты тоже по праву рождения должен  стать  верховным
жрецом, ты проживешь несколько лет и глубже проникнешь в сокровищницу  нашей
древней мудрости. А я останусь здесь, ибо срок мой еще не  исполнился,  и  с
помощью богов буду плести паутину, в которую  ты  поймаешь  гадючье  отродье
Лагидов и покончишь с ним.
     Подойти ко мне, мой сын, подойди и поцелуй меня в лоб,  ибо  ты  -  моя
надежда, надежда всего Египта. Будь тверд, и судьба вознесет тебя к  орлиным
высотам славы, где ты пребудешь вовек. Но если  ты  изменишь  своему  долгу,
если обманешь наш порыв к свободе, то  я  отрекусь  от  тебя,  страна  Кемет
предаст тебя проклятью, и твоя душа будет терпеть жесточайшие муки,  пока  в
медленном течении времени зло снова не обратится в добро и Египет не  станет
наконец-то свободным.
     Я приблизился к отцу, дрожа, и поцеловал его в лоб.
     - О отец,  пусть  все  кары  богов  обрушатся  на  меня,  если  я  тебя
предам! - воскликнул я.
     - Нет, ты предашь не меня! - загремел его голос. - Ты предашь тех,  чьи
повеления я исполняю. А теперь ступай, мой сын; вникни в  мои  слова,  пусть
они достигнут сокровенных глубин твоего сердца; вбери в себя все,  что  тебе
будет явлено, обогатись сокровищами мудрости, чтобы приготовиться  к  битве,
которая тебе предстоит. Не страшись за себя - ты надежно огражден  от  всего
внешнего зла; единственный враг, который может нанести  тебе  вред,  это  ты
сам. Я все сказал, ступай.
     И  я  ушел,  переполненный  волнением.  Ночь,   казалось,   застыла   в
неподвижности, в дворах храма не  было  ни  единого  служителя,  ни  единого
молящегося.  Я  быстро  миновал  их  и  оказался  у  подножия  пилона,   что
возвышается возле наружного входа. Жаждая одиночества и словно  бы  стремясь
приблизиться к небу, я  стал  подниматься  по  лестнице  массивного  пилона,
двести ступеней - и вот я на площадке наверху. Положил  руки  на  парапет  и
огляделся вокруг. В этот миг над Аравийскими горами показался  красный  край
полной луны, ее лучи упали на башню, где я стоял, на стены  храма,  осветили
каменные изваяния богов.  Потом  холодный  свет  стал  заливать  возделанные
поля, где уже поспевала пшеница, небесный светильник Исиды поднимался  из-за
гор, медленно озаряя долину, по которой катит свои воды отец земли  Кемет  -
Сихор.
     Вот яркие лучи коснулись поцелуем  легких  волн,  и  те  заулыбались  в
ответ, еще миг - и вся долина, река, храм, город, скалистое нагорье  засияли
в белом свете, ибо выплыла в небо великая матерь Исида и набросила на  землю
свой лучезарный покров. Картина была прекрасна,  как  волшебное  видение,  и
бесконечно торжественна, точно  я  уже  был  в  потустороннем  царстве.  Как
горделиво возносились в ночь храмы Абидоса! Никогда еще они не казались  мне
столь величественными - эти бессмертные святыни,  над  которыми  не  властно
само Время. И  мне  предстоит  царствовать  в  этой  залитой  лунным  светом
стране,  на  меня  возложен  долг  оберегать  эти  дорогие  сердцу  святыни,
благоговейно чтить их богов;  я  избран  сокрушить  Птолемеев  и  освободить
Египет от чужеземного ига!  В  моих  жилах  течет  кровь  великих  фараонов,
которые спят в своих гробницах в Долине Царей в Фивах, ожидая дня, когда  их
душа воссоединится с телом! Какая высокая судьба,  не  снится  ли  мне  это?
Меня захлестывала радость, я сложил перед собой  руки  и,  стоя  на  верхней
башне, стал с неведомым доселе пылом молиться многоименному и многоликому.
     - О Амон, - взвывал я, - царь всех богов, владыка вечности,  властитель
истины,  творец  всего  сущего,  расточитель  благ,  судья  над  сильными  и
убогими, ты, кому поклоняются все боги и богини и весь  сонм  небесных  сил,
ты, сотворивший  сам  себя  до  сотворения  времен,  дабы  пребыть  во  веки
веков, - внемли мне!нас в царстве смерти  и  принять  в  свое  сияние;  всемудрый  и  всеблагой,
повелитель ветров, времени и царства мертвых на западе, верховный  правитель
Аменти, - внемли мне! О Исида, великая праматерь-богиня, мать Гора,  госпожа
волхвований, небесная мать, сестра, супруга, внемли  мне!  Если  я  поистине
избран вами, извечные боги, дабы исполнить вашу волю, явите мне знамение,  и
пусть оно свяжет мою жизнь  с  жизнью  горней.  Прострите  ко  мне  руки,  о
премудрые,  могущественные,  позвольте  мне  увидеть  ваши   сияющие   лики.
Услышьте, о услышьте меня! - И я упал на колени и поднял глаза к небу.
     ______________
     Несикхонсу, принадлежащей к 21-й династии.

     И в этот миг луну скрыло облако, ночь сразу  стала  темной,  все  звуки
смолкли, даже собаки далеко внизу, в городе, перестали  лаять,  мир  окутала
вязкая тишина, она  все  сгущалась,  давя  смертельной  тяжестью.  Душу  мне
наполнил священный ужас, я  чувствовал,  что  волосы  на  голове  шевелятся.
Вдруг мощная башня словно бы дрогнула и закачалась  у  меня  под  ногами,  в
лицо ударил порыв ветра, и  голос,  исходящий,  казалось,  из  глубин  моего
сердца, произнес:
     - Ты просил явить тебе знамение, Гармахис? Не пугайся - вот оно.
     Лишь только голос умолк, моей руки коснулась прохладная рука и  вложила
в нее какой-то предмет. Лунный лик выглянул из-за облака, ветер стих,  башня
перестала качаться, и ночь вновь засияла во всем своем великолепии.
     Я посмотрел на то, что лежало в моей  руке.  Это  был  полураскрывшийся
бутон  священного  цветка  -  лотоса,  от  него  исходило  кружащее   голову
благоухание.
     Я в изумлении глядел на бутон, а он вдруг - о, чудо! - поднялся с  моей
ладони и растворился в воздухе.