презентации Людвигом фон Мизесом книги On Freedom and Free Enterprise, op.
cit., подготовленной к 50-летнему юбилею защиты им докторской диссертации.
Речь была опубликована в книге Маргит фон Мизес My Years with Ludwig von Mises
(второе расширенное издание, Cedar Falls, Iowa: Center for Futures
Education,1984), pp. 217--223. -- амер. изд.]
 В моей жизни не было и, я полагаю, не будет случая, когда бы я чувствовал
такое удовлетворение и гордость от возможности выразить от имени всех
собравшихся здесь и сотен других людей глубокое уважение и благодарность,
которые мы испытываем к великому ученому и великому человеку. Этой честью я,
несомненно, обязан лишь тому, что среди всех достойных я являюсь старейшим из
его учеников, а значит, в состоянии поделиться личными воспоминаниями о
некоторых этапах работы человека, которого мы чествуем сегодня. Прежде чем
обратиться прямо к профессору Мизесу, я надеюсь, что он позволит рассказать
немного о нем. Хотя мои воспоминания покрывают почти 40 лет из тех 50, которые
прошли с момента празднуемого сегодня события, моих знаний недостаточно, чтобы
рассказать о первых годах этого периода. Когда я впервые стал слушателем
профессора Мизеса сразу после окончания первой <мировой> войны, он был уже
известным лицом, первая из больших работ которого была признана как выдающийся
труд по теории денег [Ludwig von Mises,Theorie des Geldes und der
Umlaufsmittel, op. cit. -- амер. изд.]. Эта книга появилась в 1912 году, но
она не была его первой книгой. Первая его книга по экономической теории вышла
десятью годами раньше, за четыре года до получения степени доктора [Ludwig von
Mises, Die Entwicklung des gutsherlichbauerlichen Verhaltnisses in Galizien,
1172--1848 (Vienna and Leipzig: Franz Deuticke, 1902), в 6 томе серии Wiener
Staatswissenschaftliche Studien -- амер. изд.]. Я никогда толком не понимал,
как ему удалось это. Мне представляется, что книга была написана до его
знакомства с одним человеком предыдущего поколения, с Евгением Бём-Баверком,
который мог бы претендовать на то, что оказывал существенное воздействие на
его научное мышление. Именно на семинаре Бём-Баверка сформировалась та
блистательная группа, которая приобрела известность как третье поколение
австрийской школы, основанной Карлом Менгером. Очень быстро выявилось, что
наибольшей умственной независимостью в этой группе обладал Мизес.
 Прежде чем расстаться со студенческим периодом, который 50 лет назад
завершился получением докторской степени, я прервусь для объявления. Не мы
одни подумали о том, что эта годовщина подходящий случай почтить профессора
Мизеса. Боюсь, это для него уже не новость, и я не смогу быть первым, кто
сообщит, что Венский университет также пожелал отпраздновать юбилей. Несколько
дней назад я узнал, что факультет права этого университета решил формально
возобновить докторскую степень, присужденную столь давно. Если профессор Мизес
еще не получил нового диплома, это случится в ближайшее время. Я могу
прочитать вам то, что декан прислал мне авиапочтой: Факультет права Венского
университета на своем собрании 3 декабря 1955 года принял решение возобновить
докторский диплом, выданный 20 февраля 1906 года Людвигу фон Мизесу, "который
заслужил величайшего отличия своим вкладом в экономическую теорию австрийской
школы, способствовал росту репутации австрийской науки за рубежом, чрезвычайно
плодотворно потрудился на посту директора Венской торговой палаты, и по
инициативе которого был создан австрийский институт экономической теории"
[имеется в виду Osterreichische Konjunkturforschungsinstitut или Австрийский
институт исследований делового цикла; об Институте см. Пролог к части 1 --
амер. изд.].
 Но я должен вернуться к его первому выдающемуся вкладу в экономическую теорию
[Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, op. cit. -- амер. изд.]. Для меня
это первое десятилетие нашего века, когда была написана книга, может
показаться давно миновавшей эпохой мирной жизни; и даже в Центральной Европе
большинство людей вводили себя в заблуждение идеей стабильности своей
цивилизации. Но события развернулись именно так, как это увидел
проницательный, наделенный даром предвидения наблюдатель -- профессор Мизес.
Мне даже представляется, что первая книга писалась с постоянным ощущением
нависающей катастрофы, в обстановке всех трудностей и тревог, которые давят на
молодого офицера резерва в эпоху постоянной угрозы войны. Я упомянул об этом
потому, что, как мне представляется, все книги профессора Мизеса проникнуты
сомнением в том, что цивилизация, которая сделала возможным их написание,
продлится достаточно долго, чтобы их успели опубликовать. Но несмотря на этот
дух тревоги, сопутствовавший их написанию, их отличает классическое
совершенство, завершенность формы и содержания, которые приводят на ум
предположение о невозмутимом спокойствии.
 Книга Теория денег представляет собой нечто гораздо большее, чем просто
теория денег. Хотя ее главной целью было закрыть то, что казалось в ту пору
самым большим недостатком в признанной тогда экономической теории, она сделала
также вклад в основные проблемы ценности и денег. Если бы ее воздействие
оказалось более быстрым, она, быть может, смогла бы предотвратить многие
страдания и разрушения. Но в то время уровень понимания вопросов денежного
обращения был столь низким, что на быстрое воздействие столь сложной книги
рассчитывать просто не приходилось. Ее быстро оценили немногие лучшие умы того
времени, но общее понимание пришло слишком поздно и не смогло спасти его
собственную страну и большую часть Европы, которые пострадали от
разрушительной инфляции. Не могу удержаться от соблазна припомнить одну
забавную рецензию на эту книгу. Среди рецензентов был немногим более молодой
человек по имени Джон Мейнард Кейнс, который не смог скрыть несколько
завистливого восхищения эрудицией и философской широтой книги, но, к
сожалению, как он позднее объяснил, он понимал на немецком только то, что знал
и без того, а потому и не понял книги. [В рецензии, которую Кейнс опубликовал
в Economic Journal, vol. 24, September 1914, pp. 417--419, он писал: "Трактат
д-ра Мизеса есть произведение проницательного и образованного ума. Но она не
конструктивна, а критична, не оригинальна, а диалектична. ... Д-р Мизес
поражает постороннего читателя как очень образованный ученик школы, некогда
столь прославленной, но теперь теряющей свою жизненность." Шестнадцатью годами
позднее, однако, в Treatise on Money, Кейнс признался, что "на немецком я могу
вполне понять лишь то, что знал и до этого! -- так что новые идеи ускользают
от меня из-за языковых трудностей." См. The Collected Writings of John Maynard
Keynes, op. cit., vol. 5, p. 178, note 2. -- амер. изд.] Многое в мире могло
бы быть спасено, если бы лорд Кейнс знал немецкий немного лучше.
 Вскоре после публикации книги и незадолго до получения места в университете,
которое должно было быть предложено на основании книги, научная работа
профессора Мизеса была решительно прервана началом Первой большой войны и
призывом его на действительную службу. Проведя несколько лет в артиллерии, где
он, в конце концов, сколько я представляю, стал командиром батареи, он к концу
войны оказался в хозяйственном управлении министерства обороны, где вернулся к
размышлению о важных экономических проблемах. Как бы то ни было, почти
немедленно после окончания войны у него вышла новая книга, мало известная и