вследствие   неактуальности   традиционных   политических    конфликтов    и
институциональных  форм   их   разрешения.   Число   "жестких"   сторонников
политических партий в США  и  Великобритании  по  сравнению  с  1960-ми  гг.
сократилось  с  40%  и  44%,  соответственно,  до  30%  и  16%.  Членство  в
политических  партиях  также  сокращается.  Например,  в  Великобритании   с
середины 1970-х гг. до начала 1990-х гг. доля избирателей  -  членов  партий
уменьшилась с 5% до менее, чем 2,5%; в Германии -  с  4%  до  3%(1).  Падает
также влияние профсоюзов (табл. 12).
 
   Таблица 12. Динамика численности членов профсоюзов, 1985=100%
 
   Страна\Год
   1991
   1993
   1995
   1997
   США
   88.9
   86.7
   84.4
   80.5
   Великобритания
   89.9
   81.5
   78.7
   75.8
   ФРГ
   84.3
   75.7
   70.5
   66.0
 
   Составлено по: The Economist. 1996. May 4-10; September 14-20; 1999. June
12-18.
 
   В области социальной политики период 1970-х-1990-х гг.  отмечен  кризисом
формировавшейся  на  протяжении  без  малого  полувека  системы   социальных
гарантий (welfare). В  условиях  стагфляции  дефицит  бюджетных  ресурсов  в
сочетании  с  неэффективностью  бюрократически   организованной   социальной
поддержки  вызвал  ослабление  устойчивой  дотоле  социальной  солидарности.
Возобладавшие идеология неолиберализма и монетарная  экономическая  политика
привели к реструктуризации социальных  программ,  ориентированной  в  первую
очередь на сокращение затрат.
   Кризис политических  институтов  Модерна  (массовых  партий,  государства
всеобщего  благоденствия  (welfare  state),  профсоюзов  и  т.п.)  привел  к
деградации привычный уклад политической  жизни,  результатом  чего  и  стало
"рождение" тенденции экспансии политики образов.
   ---------------(1) The Economist. 1999. July 24-30. Р. 33-34.
   [77]
 
   Рис. 9. Фондовая "революция" и спекулятивная экономика
   Составлено по: The Economist. 1996. May 25-31; 1999. March  20-26;  1999.
July 3-9.
   Рассчитано по: The Economist и Макконелл К., С. Брю. Экономикс. Принципы,
проблемы и политика. М., 1992. Т. 1-2.
   [78]
   И наконец, еще одним аспектом контингентного сдвига  1970-х-  1990-х  гг.
стала компьютерная "революция", за которой последовало "рождение"  тенденции
распространения и консолидации киберкультуры: внедрение в  быт  персональных
компьютеров. Internet, появление  субкультур  хакеров,  киберпанков  и  т.д.
(рис. 10).
 
   Рис. 10. Компьютерная революция и киберкультура
   Составлено по: The Economist. 1996. October 26-November 1.
 
   [79]
   Составлено по: Internet Software Consortium (http://www.isc.org/).
 
   Сила контингентного сдвига 1970-90-х гг. отчетливо проявилась в том,  что
даже тяжелые экономические кризисы, экологические катастрофы,  "возвращение"
мировых войн (в форме так называемых  миротворческих  операций)  и  геноцида
(Ирак, Югославия), всплеск терроризма не "похоронили"  тенденции  симуляции,
то есть тенденции замещения реальных вещей и поступков образами. Напротив, в
1990-х гг. они становятся доминантами трансформации общества.
   Все авторы, оперирующие при анализе  общественных  изменений  различением
реального и виртуального, не столько  экспериментируют  с  новой  метафорой,
сколько так или  иначе  концептуализируют  описанный  сдвиг.  Возникнув  как
эмпирическое   обобщение,   дихотомия   "реальное/виртуальное"    становится
парадигмой для построения моделей общественных изменений, происходящих уже и
за историческими и географическими рамками контингентного сдвига.
   Принципы теории общественных изменений, в  отличие  от  принципов  теории
развития,   допускают   сосуществование   альтернативных   представлений   о
трансформации общества. Сосуществование  допустимо,  поскольку  в  настоящий
момент модернизация, глобализация, виртуализация -  это  не  столько  разные
процессы, сколько различные виды фокусировки внимания исследователя  на  тех
или иных тенденциях. Вполне возможны "пересечение" фокусов  и  интерпретация
одних и тех же тенденций на  основе  разных  парадигм  изменений.  Например,
развитие сети Internet можно вписать в наборы тенденций, попадающих в фокусы
трех  групп  теорий,  и  тогда   это   развитие   может   трактоваться   как
технико-экономическая и социокультурная инновация, как  глобальное  средство
коммуникаций или как средство и среда  виртуализации.  Точно  также  трояким
образом  может  быть  представлен  рост  спекулятивной  экономики:  инверсия
модернистского отно[80]
   шения труда (производства) и капитала (инвестиций); организация  мировых,
транснациональных  потоков/рынков  капитала;  виртуальная  -   симуляционная
экономика.   Соответственно   возможны   три   интерпретации    формирования
мультикультуральных  сообществ:  превращение   универсализма   модернистской
культуры в  коллажи  постмодернистской;  локализация  глобальности  в  сфере
культуры; виртуальная - игровая, симуляционная культура.
   Но равноправность  парадигм  исторически  относительна.  Методологические