мечами и копьями. Сариссыи  грудь,   и  копейщик  вырывал  обоюдоострое  железо  из  раны  с  такой
поспешностью,  точно  ему  особо платили за  каждый удар.  Меченосцы секли
прямыми  клинками и  персидскими акинаками,  изогнутыми и  утяжеленными на
конце, чтобы усилить размах.
     _______________
               обоюдоострого кинжала. Применялась в пешем бою и для защиты пехоты от
     конницы.

     - Цельте в лицо, в лицо! - кричали мятежники из тех, кто имел опыт.
     Кричал и  Красильщик.  Сейчас ему было где поиграть палаческим мечом.
Раздробив копье, он достал голову ипасписта:
     - Съешь, красавчик!
     Битва  рассыпалась на  сотни  схваток,  разбрелась по  переулкам,  по
дворам.  Из окон,  с крыш мятежники кидали в ипаспистов все сколько-нибудь
тяжелое, ипасписты поджигали дома.
     Облака дыма  порой закрывали сражающихся,  и  противники корчились от
кашля,  протирая слезящиеся глаза.  Ветер гнал  пламя пожаров с  ужасающей
скоростью,  но никому не было дела до огня.  Головни,  казалось,  падали с
неба.  Занялся госпиталь святого Самсония. Вопли больных, которые не могли
бежать,  казались голосами грешников в  аду.  Дым валил из бань Зевксиппа,
громадного здания, где было две тысячи мест для мытья.
     Ветру  было  все  равно  кого  жечь  -  мятежный город  или  владения
базилевса.    Огонь   перебросился   за   Медные   Ворота.   Как   дьявол,
северо-восточный рылся  в  пожарищах,  раздувал угли,  метался  головнями,
ощипывал пламя загоревшихся крыш и забрасывал пылающие перья на кровли,  в
открытые двери,  ломал окна,  не  забывая оживить и  самый малый,  готовый
угаснуть уголек.
     Ураган прыгал по  городу,  выгнув спину в  дыму,  как кот величиной с
гору, и шипел мириадами змей.
     Беспорядок был таков,  что Велизарий упустил из рук своих ипаспистов.
Полководцу казалось,  будто он  уже потерял многих.  Беспощадно избиваемые
мятежники  не  убывали  в  числе,  не  удавалось опрокинуть толпы  охлоса.
Велизарий не видел спин.
     Пожары  опасно  сузили  улицы,   а  полководец  легкомысленно  обещал
Божественному  потушить  мятеж,   как   свечу,   первым  дыханием  железа.
Неутомимый Велизарий ощущал пугающее утомление.  Наверное, от дыма и жара.
Ему казалось,  он болен.  Испугавшись,  что пожары отрежут его от Палатия,
Велизарий приказал своим отходить.
     Охлос пытался преследовать ипаспистов.  В  домах заживо сгорали люди.
Рушились раскаленные развалины. Смердело паленым мясом.
     Переулки сужались в тропинки,  дворы превращались в ловушки.  Обмотав
головы плащами, ипасписты через пожарища прорывались обратно к Палатию.
     Раскалялись латы.  Стянувшись от жара, кожа сапог ранила ноги. Медные
Ворота  рухнули.  Пламя  растекалось,  огненной завесой  разделяя охлос  и
базилевса.
     Трупы  валялись,  как  рыбы,  выброшенные из  сетей нерадивых ловцов.
Огонь чернил лица,  руки.  Тлела одежда. В ранах закипала кровь. Мятежник,
который хотел поискать на телах оружие и  добычу,  вынужден был спасаться,
гонимый нестерпимым жаром.
     Второй  Рим  принимал  обычный  вид  города,   взятого  штурмом.  Как
Антиохия, как Дары на Евфрате, как Пальмира, Иерусалим, как Рим италийский
и Карфаген вандальский, как Сиракузы, Александрия...
     Этот  коротенький перечень,  который должен  бы  включить все  города
берегов Теплых  морей,  обязан  объяснить привычки и  солдат империи и  ее
подданных.


        6

     Ветер гнал огонь вдоль и поперек полуострова,  по кварталам Дагистея,
Девтера и от дворца Ливса до площади Константина.  Пожары уничтожали город
к югу от улицы Месы, древней улицы, более древней, чем сам город.
     От огня мрамор серел, желтел и осыпался проказой извести. Пожар дотла
разрушал каменный город.  Во  власти  пламени над  камнем не  было  ничего
неестественного.
     Кроме  сравнительно редких  зданий из  тесаного камня  со  сводчатыми
перекрытиями,  стены обычно собирали из рваных обломков,  пустоты заливали
смесью извести или глины с  песком.  Чтобы такая стена не расплывалась еще
при ее сооружении,  в кладку заделывали бревна,  доски, связанные откосами
из  жердей.  Между  этажами  бережливо  укладывали  рядок-другой  дорогого
кирпича,  только чтобы выровнять стену и  опереть концы балок.  Прилепляли
украшения,   выступы,   карнизы,   барельефы,  оставляли  ниши.  Плоскости
затирали,  выдавливали швы в подражание виду тесаного камня, красили мелом
или цветными землями.
     Стены  более  богатых  зданий  облицовывались тонкими  плитками,  эта
рубашка приклеивалась известью.
     Массивнейшие портики,  могучие колоннады казались вечными, как скалы.
На  самом  деле  это  были  дощатые  и   бревенчатые  остовы,   украшенные
штукатуркой и лепкой из легкого алебастра.
     Уже  несколько столетий  тому  назад  империя  обладала  каменщиками,
плотниками,  столярами,  штукатурами, мозаичниками, облицовщиками высокого
мастерства.  Умели  строить быстро,  дешево.  Ничто не  пропадало,  горсть
мусора,  лопата щебня,  щепа -  все шло в дело.  Знаменитый богач триумвир
Красс   сказочно   обогатился   строительными  подрядами.   Красс   строил
многоэтажные дома для римских граждан.  Поэтому так буйно и  страшно горел
при Нероне италийский Рим. Глядя на красивые дома, немногие знали, что под
отделкой скрываются едва  связанные обломки камня и  деревянное крепление.
Деревянные перекрытия не только опирались на стены - они удерживали здание
в  равновесии,  и  нарушать  единство  было  чрезвычайно  опасно.  Но  все
нуждались в жилье, в лавках, в мастерских, в банях.
     Власть  казалась вечной,  города -  каменными.  Власть объявляла себя
существующей по воле божьей единственно для блага подданных.  Точно так же
лгали и стены, обольщая глаза мнимой прочностью.
     Антиохия считалась после  Византии третьим  городом  Востока,  вторым
была нильская Александрия.  Хозрой уничтожил Антиохию. Персы не били стены
таранами и не подкапывали фундаменты.  Работал только огонь.  После пожара
Антиохия так развалилась,  что и  тот,  кто всю жизнь прожил там,  не  мог
найти известных наизусть линий улиц и площадей.