когда та пробиралась в  Византию после неудачи с  Гекеболом в  Пентаполисе
Ливийском.  Говорят,  еще  тогда  Македония  предсказала  Феодоре  великое
будущее.  Остальные женщины  были  наделены чертами  матери  Феодоры и  ее
сестер Комито и  Анастасии.  Здесь  художники много трудились,  прежде чем
угодить Феодоре, так как ее близкие не дожили до дней славы.
     Патриарх, приглашающий в рай Феодору со спутницами, имел традиционные
черты апостола Петра -  сухой аскет с грубоватым лицом. Вначале привратник
был  снабжен головой одного из  епископов.  После  ссоры,  кончившейся для
святителя церкви весьма печально, Феодора предпочла избрать оригиналом для
привратника рая усопшего. Мертвые не в силах сказать или сделать что-либо,
тем  более неприятное для Власти.  А  эллины,  люди невоздержанного языка,
пустили злую  шутку:  "Смотри,  как  бы  на  твои  плечи не  надели голову
апостола".
     Зал  носил  название Священного Покоя Владычицы.  Юстиниану нравилась
картина-икона,  известная как преображение Августы.  Не  схожестью лиц или
богатством красок!  Утверждение,  внушение суть орудия Власти.  Автократор
назовет глину серебром,  навоз -  золотом,  ему обязаны верить.  И  всегда
поверят,  наконец.  Настойчивость утверждения  ломает  волю  и  овладевает
чувствами.   Душа  человека  вечно  колеблется,   сомневается,  необходима
решительность убеждения,  а  существующее не имеет значения.  Земной мир -
мираж для подданных.
     Застенчивость губит  владык,  собственной силой  овладевших  Властью.
Власть  говорит -  значит,  так  и  есть.  Вначале люди  удивляются,  даже
возражают,  особенно  те,  кто  помнит  властителя  в  роли  искательного,
льстивого слуги  Палатия,  а  властительницу -  уличной  женщиной.  Власть
убивает  возражающих,   смертельны  даже   шутки.   Устрашенные  примерами
подданные  умолкают.   Начинается  период  самоубеждения,  один  из  видов
проявления инстинкта самосохранения.  Чем  ближе  человек к  Палатию,  тем
более  и  скорее он  применяется.  Центр Власти одевается концентрическими
кругами опоры  и  доверия.  Через несколько лет  дело  завершено,  как  по
крайней мере кажется. Мятеж показывает недостаток силы давления, и только.
     Послушная церковь могла бы  объявить Юстиниана и  Феодору святыми.  В
этом  базилевс не  нуждался.  Церковь успела  населить небо  такой  армией
святых,  что ни  одна память не могла удержать их имен,  не хватало дней в
году,   святым   приходилось  помещаться  по   нескольку  сразу,   подобно
палатийским солдатам  в  кубикулах военных  домов.  Христос  разорвал цепи
первородного  греха,   тяготевшего  на  каждом.  Ныне  оставалось  одно  -
подражать святым.  Никто из них не восставал даже против языческой власти,
все  они  скромно  отдавали  свои  тела  мучительству.  Попытки  подданных
исследовать  смысл  Власти  вредны.   Единственное,   что   должен  читать
подданный, это жития святых, примеры, которым следует подражать.
     Юстиниан не хотел унижаться, вступая в ряды скромных легионов Христа.
Богоматерь с лицом Феодоры,  Христос Пантократор в облике базилевса -  вот
настоящее место.  Юстиниан любил  строить новые храмы и  обновлять старые.
Художники  исправляли ошибки  своих  предшественников,  которые  извлекали
образ божества из своего непросвещенного воображения.


     Юстиниан считал,  что обладает особой способностью, которая позволяла
ему  заглядывать внутрь темного,  запутанного лабиринта личности человека.
Этому базилевсу сановники не изменяли. Правда, Юстиниан умело и настойчиво
ссорил всех,  не наделяя ни одного чрезмерными полномочиями.  Но он удачно
выбирал и людей по признаку их действительной верности.
     Образованный легист Трибониан был  предан базилевсу безраздельно,  но
Юстиниан любил  ощущать мужественную преданность Иоанна Каппадокийца,  она
не  приедалась,  как  женственно-пряная любовь Трибониана.  Ручной Носорог
обезвредил палатийское войско,  разбавив его  варварами.  Реформа не  была
закончена к дням мятежа,  но Юстиниан,  по крайней мере,  мог не опасаться
парадной гвардии.  Каппадокиец умел  увеличивать доходы Палатия.  Юстиниан
знал,  что Носорог не любит Феодору из ревности.  Что ж, подлинное чувство
ищет безраздельности.
     Евдемония базилевс считал  слишком  прямым.  Трибониан и  Каппадокиец
нравились ему  больше  -  упругая  гибкость  кинжала  ценнее  неподатливой
жесткости меча.  Евдемоний был предан базилевсу по-собачьи, до излишества,
как сказал бы глупец, но преданность не может быть чрезмерной.
     Необычайно обогатившись взятками, торговыми монополиями, мздоимством,
трое  сановников отличались от  своих предшественников щедрыми подарками -
донатиумами,  которые они вносили в  казну базилевса по всем торжественным
дням.  Впрочем,  нет  преданности без выгоды,  каждый сановник имеет право
пользоваться своим положением.  Аскеты ищут спасения в  пустынях,  а не во
дворцах.  Зато Каппадокиец добровольно увеличил ежегодный взнос в казну от
префекта Палатия с  трех до шести тысяч золотых статеров.  На языке закона
этот взнос-налог назывался "падающим с неба".  Но собирать золотые монеты;
приходилось на земле.
     Взятка,  мздоимство и  тому подобное не  имели ни  в  те годы,  ни во
многие последующие значения преступного действия.  Все сановники кормились
от своих должностей.  Не имея пользы от должности, сановник не исполнял бы
обязанностей.  В  империи жадность сановников способствовала трудному делу
собирания денег,  рассыпанных в  массе  подданных,  как  зерно  на  пашне.
Заботясь о себе,  сановник заботился и о казне.  Хранитель Священной Казны
евнух Нарзес вел списки имущества сановников.  Это были,  как бы  запасные
копилки, где Власть могла черпать при нужде. Конфискация достояния богатых
подданных  широко  применялась уже  римскими  императорами и  еще  шире  -
базилевсами.  Нажившиеся  люди  изобрели  даже  особый  способ  страховки.
Некоторые заблаговременно вносили крупные вклады в  христианские монастыри
с  условием,  что при надобности и дарители и их семьи получат пожизненное
содержание.
     Верноподданнический  звон  Софии  Премудрости  был  слышен  в   Покое
Священной  Владычицы.  Но  доносился туда  и  набат  изменников.  Юстиниан
говорил с обычной ясностью голоса и выражений:
     - Из  любви  к   моим  верноподданным  я  лишаю  должностей  квестора
Трибониана,  префекта  Палатия  Иоанна,  префекта  города  Евдемония.  Они
повинны в неправедном исполнении обязанностей.  Деяния их рассмотрят судьи
беспристрастные,  как все мои судьи, и посоветуют мне наказание виновных в
меру вины.
     Кресло  базилевса стояло под  Преображением Августы,  на  возвышении,
покрытом пурпурным ковром.  Голова Юстиниана приходилась прямо под  ногами
возносящейся Феодоры,  и  все,  глядя на  одного Божественного,  оказывали
почет обоим.
     В  строе сановников крайним справа стоял полководец Велизарий,  а  за