- Братья!  Христа демон не обольстил,  нас же обманывает ежечасно. Не
судите по клятвопреступным его обещаниям,  но по делам.  Юстиниан разрушил
ваши жилища, руками варваров избил ваших близких, он сделал с вами то, что
ранее совершил в  провинциях.  В  начале его правления на  востоке явилась
звезда видом копья.  Мы  ждали беды от  мидов -  смерть пришла от  пастыря
стада.  Он опустошил Сирию,  Палестину.  Даже в  пустынях отшельников люди
погибали от него.  Епископы Павел и Евфрасий,  и Ефрем,  сын Апиана,  суть
адские вилы в  руках демона-базилевса.  Лишь в Сирии они убили восемьдесят
мириадов мужчин, женщин, детей. И тридцать мириадов они продали сарацинам.
Сколько же погибло в бегстве - знает бог!
     Прирожденный оратор,  монах остановил на  себе  зрачок толпы,  он  не
уставал, не давал Юстиниану бросить с кафизмы сокрушительную реплику.
     - Что  стоишь  ты,   как  ложный  архангел!  -  взывал  монах.  -  Я,
христианин,  вызываю тебя.  Пойдем в Сирию! Я покажу тебе дома прочные, из
тесаного камня, но они более не жилища, их стены черны от копоти зажженных
тобою пожаров. Вот акведуки, тобой сокрушенные, иссушенные тобою цистерны.
Ливни,  прорвав края животворящих каналов,  смыли плодородную почву,  и на
обнаженных скалах не зацепится и  верблюжья колючка.  Ты выморил Сирию,  и
Палестину, и Самарию. От тебя безлюдеет Египет. Ты открыл путь аравитянам,
и  они,  коль захотят,  без  труда овладеют старыми христианскими землями.
Братья! Что сказано богом о псе, пожравшем доверенное ему стадо?
     Вот  почему  Юстиниан  не   хотел  присутствия  Феодоры.   Монах  был
неистощим.
     - Я покажу тебе,  демон,  города и селения,  пустые,  как ограбленные
могилы древнейших язычников.  Города еще целы, есть кровать для ночлега. В
ларях найдется горсть муки, сухие оливки. Ты - ешь! Я же не трону забытого
рукой палача. Как бы ангелы на страшном суде не сопричислили меня к твоему
воинству,  убийца! То были жилища христиан. Ты укладывал сирийцев, евреев,
самаритян лицом вниз с петлей на шее. Концом той же веревки связывал ноги.
Счастье тому,  кого быстро приканчивала ядовитая гадина.  Не  смея напрячь
тело  от  боязни греха  самоубийства твоей  хитрой петлей,  они  принимали
горчайшую смерть от мук близких своих, погибавших рядом. Ты разорил оплоты
христиан. Ты совершил дело врага.
     Будто сговорившись с монахом, Ориген ворвался в паузу:
     - Ты высосал ромеев, как тарантул кузнечика. Уйди! Тебе открыто море.
У  тебя есть корабли.  Ты обещал нам безопасность встречи с  тобой.  Мы же
обещаем  отпустить тебя  четырем ветрам.  Грузи  награбленное тобой.  И  -
прощай!
     Монах  сумел  держать  внимание толпы  силой  искреннего красноречия,
Ориген имел успех краткости.  Час речей прошел. Ни одного выкрика в пользу
мира и справедливости.
     Под пурпуром Юстиниан был закован в  железо.  Но  как уберечь голову,
когда полетят камни?.. Он слышал выкрики:
     - Толстомордый бык! Скряга! Вор! Убийца! Лжец! Поджигатель! Грабитель
храмов!
     По  арене  тащили  осла  с  болтающимся  чучелом.   Начинается  обряд
поругания.  Тряпичное тело кощунственно нарекут именем базилевса,  оплюют,
огадят и бросят в клоаку.
     Юстиниан не  различал отдельных слов  в  общем крике,  лишь  случайно
дошло до слуха:
     - Акакий базилевсопатер! - Поминали Феодору...
     Юстиниан воздел руки, и велика сила Привычек - шум ада ослабел.
     - Христианин, я прощаю обиды. Христиане, простите и меня. Да вразумит
вас бог!  Да не обратит на вас кару за злобу,  за непослушание! Послушание
Власти установлено Христом!
     Голос невидимой женщины ответил из-под кафизмы:
     - Матери-отцы,   а  не  ты,   пес  безродный,  расплатимся  за  тебя.
Распутник, детоубийца, почему твоя Феодора не рожает? Разучилась в Порнае?
     Боясь  показать спину  толпе,  Юстиниан отступал в  глубину  и  вдруг
присел,  исчезнув из глаз подданных.  Поза невеличественная вообще и очень
неудобная из-за  лат  под  одеждой.  Но  его  никто не  видел.  Били камни
последних оскорблений.
     - Привет в мере, тобою заслуженной!
     - Спустись,  спустись к нам!  Мы тебя повесим,  как Валентиниан вешал
поджигателей.
     - Автократора на водопровод!


     Однако же Анастасий умел мириться с  городом.  Не так,  как Юстиниан.
Тот базилевс однажды вступил на  кафизму без диадемы и  вновь надел ее  по
разрешению плебса.
     Силы и Могущества,  Могущества и Силы, их считает и взвешивает каждый
базилевс - из тех, кто хочет быть Властью. Их нельзя уничтожить, так как в
своей  совокупности  они  суть  государство.   "Их  нужно  постичь,  чтобы
обессилить", - думал Юстиниан.
     Основа   империи   есть    собственность.    Африканские   схизматики
донатисты-циркумцеллионы,  отрицая собственность,  хотели,  не  зная того,
погубить империю:  людям,  поделившим достояние поровну,  Власть не нужна.
Ибо, не имея возможности обогатиться, никто не захочет подчиняться. Однако
имущие,  гордясь духом,  хотят участвовать в  правлении,  дабы  еще  более
обогатиться.  Они вредны,  как гнездо непокорности,  где могут воспитаться
соперники базилевсов.  Поэтому Юстиниан усмирял землевладельцев эпиболой и
синоной,  купцов - обложениями и палатийскими монополиями, а всех вместе -
конфискациями и казнями.
     Не  так  давно  империя  содержала шестьдесят четыре  мириада солдат,
Юстиниан  уменьшил  войско  до   пятнадцати  мириадов.   Пусть   медленнее
достигаются успехи в войне. Выгоднее подкупать врагов, выгоднее ссорить их
подкупами между собой, чем посылать против них могучие, опасные для Власти
легионы.
     Глупец монах кричал о  разорении Сирии.  Там  гнали монофизитов,  ибо
ересь заразила сирийские земли. Кафолическая церковь неуклонна в поддержке
Власти.  Святители ее клялись в  верности,  но с условием:  "Дай землю,  с
которой ты  вымел еретиков,  мы заплатим тебе небом.  Помоги нам сокрушить
ребра схизмам, мы поможем тебе победить персов, готов, гуннов, германцев".
Считая земную жизнь ничтожной,  святители не препятствуют Власти гасить ее
дыхание  в  тленных  телах.  Способствуя империи,  Церковь лишила  еретика
человеческих прав.  Бог сказал:  не убий. Но кого? Еретик есть не человек,
но враг бога и христиан:  убить его -  заслуга. Однако и единство верующих
опасно, как и гордость святителей.
     Палатийские сановники  -  клубок  интриг,  страстей,  самолюбий.  Без