кому стариться.  Малх выкунел,  как зимний заяц.  Голова Малха бела,  зато
разросшиеся брови черны, и усы, отпущенные по-росски, не совсем побелели.
     Много  досады  Малх  доставил  ромейским  купцам.   Прижившись  среди
россичей,  бывший подданный империи вмешивался в торги,  объясняя россичам
истинные цены  на  соль и  другие товары ромеев.  Купцы грозились более не
подниматься по  Днепру,  а  кончали  неизбежным  примирением с  упрямством
славян.
     Ромейский начальник не узнал в Малхе беглого подданного.  Заброшенный
на край империи,  комес начальствовал над четырьмя сотнями пехоты и  тремя
сотнями   конников.   В   их   разноплеменном  составе   были   подданные,
навербованные среди нищего населения горных местностей империи, откуда при
всем усилии сборщиков не поступали налоги. Были италийские военнопленные и
доживали свой век несколько десятков готов,  взятых в Неаполе, были персы.
Эти тоже предпочли служить базилевсу с  мечом в  руке,  а  не  в  ошейнике
пешенного серва.  На  всех них империя могла рассчитывать,  ибо им  некуда
было деваться.  Солдаты третьего разбора.  По численности их едва хватало,
чтобы занять стены величественной крепости.
     Еще вчера, сосчитав переправлявшихся варваров, комес отправил гонцов.
О  вторжении узнает  Асбад,  который  стоит  с  шестью  тысячами конницы в
крепости Тзуруле,  защищая  фракийскую низменность.  Будет  предупрежден и
патрикий Кирилл в Юстинианополе, где помещается префектура Фракии.
     Письменные  указания,   которыми  были  надежно  обеспечены  крепости
империи,   предусматривали  все  случаи.   Силы  варваров  превышали  силы
гарнизона. Комес был обязан сохранить крепость и завязать переговоры, дабы
выиграть время и склонить варваров к примирению.
     Сам комес успел одичать на  границе.  Когда-то жизнь улыбалась Рикиле
Павлу.  Однако  же  положение,  сочтенное комесом только  началом карьеры,
оказалось венцом  успехов.  Уволенный от  палатийской службы,  Рикила  был
впоследствии   "осчастливлен"   могущественным   Иоанном    Каппадокийцем.
Восстановленный в званиях и должностях,  Носорог посодействовал назначению
Рикилы на край вселенной.
     - Ты  же  изучил  славян,   мой  любезнейший  дурак,  -  грубо  шутил
светлейший, - пусть твой опыт будет полезен Божественному. Отныне ты страж
империи. Хорошая крепость Скифиас тебе подходит, как Юстиниану диадема. Ты
увидишь там, поблизости, твоих старых знакомцев.
     Но   и   это   было  благодеянием  для  человека,   заподозренного  в
недостаточной любви к  базилевсу,  и  кем?  Самим Единственнейшим.  Рикиле
оставалось либо просить милостыню,  либо наняться в  солдаты.  Что  еще он
умел делать, кроме службы в войске?
     Носорог   изрядно   ощипывал  бывшего  начальника  славянской  схолы.
Ежегодно Рикила посылал префекту донастии - подарки.
     Жалованье и припасы прибывали с опозданием, зачастую в меньших суммах
и   количествах,   чем  полагалось.   Солдаты  отказывались  повиноваться,
лентяйничали.  Ржавчина покрывала оружие.  Окрестности были  безлюдны,  не
было возможного,  как в  иных местах,  дохода:  хоть что-то  да  выжать из
населения.  Единственным  подспорьем  служила  рыбная  ловля.  Охота  была
опасна,  задунайские славяне,  переправляясь малыми  партиями,  превращали
охотников в дичь.
     - Зачем вы пришли?  -  бодрясь, грозно восклицал комес. - Вы нарушили
священную границу империи. На вас падет меч возмездия.
     - Он грозит нам без смысла,  -  переводил Малх.  - У него нет войска,
чтобы напасть на нас. Он бессилен.
     Ратибор  глядел  в  тусклые  глаза  Рикилы.  Выкрики  комеса  звучали
напряженно, искусственно.
     Сокращая численность войска, Юстиниан говорил:
     - Нам выгоднее откупиться от варваров, выгоднее золотом вносить рознь
среди них, чем содержать армии, отрывая подданных от уплаты налогов.
     Следуя палатийским указаниям, Рикила перешел к соблазнам:
     - Вернитесь к  себе,  откуда вы  пришли.  Тогда вы  получите подарок.
Располагайтесь  здесь  как  друзья.   Через  десять  дней  прибудут  люди,
уполномоченные вас  одарить.  Десять  дней,  -  для  убедительности Рикила
руками обозначил десятикратный восход и заход солнца.
     - А что он нам подарит? - спросил Ратибор.
     В длинной речи комес славил империю, втолковывая варварам достоинства
мирных с ней отношений.  Славяне -  хорошие воины,  они могут поступить на
службу в войске,  сражаться под начальством своих вождей и собрать большую
добычу,  к  тому  же  получая жалованье золотом.  Рикила  соглашался,  что
славянам ныне удастся проникнуть в  глубь империи на  несколько переходов.
Но потом,  увещевал он,  на них нападет непобедимое войско базилевса и все
они погибнут.
     - Гляди-ка,  -  тихо  сказал Ратибору Крук,  -  глаза у  ромея какие.
Пустые, будто птичьи. Душа-то у него есть ли?
     - Подождите только десять дней, - продолжал убеждать Рикила. - Я могу
обещать вам задаток, по золотой монете на десять человек.
     - Мы больше должны платить за переправу, - сказал Ратибор.
     - Он торгуется,  -  заметил Малх,  которому надоело переводить пустые
речи Рикилы. - Ему сыпать слова, что ветру носить полову.
     Заметив,  что толмач славян больше не обращает внимания на его слова,
комес отправился в  свою крепость.  Там  он  составит акт о  переговорах с
варварами,  которые в количестве трех тысяч, все конные, нарушили границу.
Ситовник  подпишут свидетели -  провожатые комеса,  а  нотарий  подтвердит
истину и заверит кресты,  которые поставят неграмотные солдаты. С подобным
свидетельством об исполнении обязанностей Рикила будет более спокоен. Сидя
в каменном мешке,  как на острове, Рикила отвык думать о войне. Стены были
так  высоки и  так  прочны,  что  крепость не  боялась штурма.  Опасностью
грозила бы  осада измором.  До сих пор задунайские славяне не обнаруживали
склонности подвергать имперские крепости обложению.  В первые годы,  когда
мысль комеса еще  бодрствовала,  он  сумел найти спасительное решение:  не
следовало раздражать варваров, мешая их переправам, когда их было много, и
не нужно стараться догонять мелкие шайки.
     Этим летом Рикила был поглощен особой заботой. С весенним транспортом
продовольствия в  крепость  Скифиас  пришли  несколько ипаспистов префекта
Палатия  Иоанна  Каппадокийца.   Звезда  всесильного  Носорога  закатилась
навеки,  его  ближних  телохранителей разослали  солдатами  в  пограничные
крепости.
     Пользуясь   наивностью  единственной  дочери   Иоанна,   рассказывали
ссыльные, жена Велизария Антонина нашептала девушке о намерении обиженного
полководца сбросить базилевса.  Ему нужна помощь префекта,  к  которому не
рискуют обратиться прямо.  Иоанн  отправился ночью для  тайного свидания с
Антониной на  пригородную виллу.  Там он  увлекся,  наговорил лишнего,  не