вывалить стены наружу.
     После  бегства  князя  Изяслав  Ярославича киевский  князь  Святослав
Ярославич  дал  Черниговское княжение  Всеволоду,  а  переяславльский стол
достался Владимиру Мономаху. Княгиня Анна хоть самовластно распоряжалась в
Переяславле на  княжом  дворе,  но  была  она  гостьей.  Надолго  ли?  Как
придется.  Женить сына не диво -  чтобы жил он с женой хорошо, таковы думы
каждой матери, и княжество здесь ни при чем. Невестка ученая. И умна ты, и
красавица, так сказала Гите Анна-княгиня. Хорошее хорошо и выговаривается.
Дика Гита,  к людям не привыкла,  в себя веры нет у нее, такое княгиня про
себя сохранила: в таком помогают не словом.
     - Умно,  дочь,  что ты  ниточку русского жемчуга не  снимаешь с  шеи.
Ценю. Продолжай. - Как продолжать, не сказала.
     Вторую для  Гиты  русскую женщину -  жену  князь  Глеба  Святославича
мать-княгиня похвалила:
     - Евдокия добрая мать,  жена верная, хозяйка рачительная. - И только.
Вскоре почему-то напомнила: - Рыбачка-то! Вместе с мужем на веслах.
     Старая княгиня учила Гиту хозяйству:
     - Без твоего глаза тебе первой худо будет,  придется тебе и встать до
света,  покинув теплую  постель,  счесть  именье,  учесть людей,  кто  что
хранит, кто что делает. Ты научишься, ученая.
     А  на княжом дворе не сидели весь день.  Старая княгиня любила ходить
по городу,  разговаривать,  многих знала в лицо и по имени, кого не знала,
подзовет, расспросит - кто, откуда? Требовала от Гиты:
     - Не  гордись,  эти  люди  -  наши,  а  мы  -  ихние.  Умаляя себя  -
возвысишься,  возвышая же -  унизишься.  Не замыкайся,  не стыдно, если не
знаешь чего,  -  объяснят.  Стыдно, если, не зная, притворишься. За спиной
посмеются.  Спрашивай.  Не считай человека плохим,  пока он себя плохим не
покажет.  Зря не  верь -  такого люди не любят.  Ты княгиня.  Верное слово
скажешь,  люди  скажут -  умна.  Умное молвишь -  мудра.  Зато  глупого не
простят, а на плохое все падки.
     - Как же с людьми говорить? - пугалась Гита.
     - Как я,  -  объясняла княгиня. - Чего не пойму, переспрошу. Не знаю?
Так и  говорю -  не знаю.  Книжники выдумали,  будто все уж так-то и любят
всезнаек.  Книги умнее тех, кто их пишет. Книжник, из себя выписав лучшее,
себе в обиход оставляет обноски.  -  И, утешая Гиту, рассказывала: - Когда
меня привезли из Константинополя, я совсем ничего не понимала. Нужда учит,
кое-как  справилась.   Страшно  было,  когда  плыли.  Потом  еще  страшнее
бывало... - И не договаривала.
     "И тебе было страшно!" - хотелось Гите воскликнуть. Но не смела, зато
собственный  ее  страх  утихал.  Смелела.  Заговаривала  и,  видя  улыбку,
вызванную неверно произнесенным русским словом,  просила:  "Научите!" -  и
повторяла, добиваясь одобренья.
     В   Переяславле  много   строили.   Об   устроении   стольного  града
Переяславльского княжества старался Всеволод Ярославич,  теперь его заботы
перенял  Владимир  Мономах,   найдя  в  епископе  Ефреме  и  настойчивого,
увлеченного помощника,  и  руководителя.  Деятельный  дух  старой  княгини
каждый день увлекал ее на работы: "Радостно глядеть, как камень, ложась на
камень, воздвигается зданием".
     На стене встречали епископа Ефрема в затрапезной рясе, в камилавочке,
забрызганных  известью.   Он  щедро  тратил  на  укрепленье  и   украшенье
Переяславля церковные доходы.  "Долю  льва  отдаю!  -  И,  тонко улыбаясь,
добавлял с деланной наивностью:  - Вернется сторицей". Рассказывал как-то,
не стеняясь чужих ушей:
     - Владыка  мой,   митрополит  Киевский,   гневается  -   уберу  тебя,
Ефрем-расточитель,  вор  церковный,  расхищаешь ты  и  долю  митрополичьей
казны.
     Епископ рассказывал об угрозах митрополита, встретив княгиню и Гиту у
храма  Воздвиженья креста.  Здесь  плотники строили  замысловатые кружала,
которые предстояло по частям поднять внутри храма,  чтобы каменщики по ним
возвели баню,  своды каменной крыши,  и  епископ сверял вместе со старшими
плотницкой дружины размеры и изгибы кружал с чертежами.
     - Не дадут тебя в обиду, преподобный, - возразила княгиня.
     - 0-ох, - вздохнул Ефрем, - надеюсь на бога!
     И  пустился  объяснять с  подлинной страстью:  по  смыслу  храм  есть
корабль,  прочный в житейском море.  Внешне же он собирает в себе уменье и
красоту всех ремесел и искусств человеческих, ибо воздвигается не чудом, а
гибкостью рук,  не из духовных вещей,  но из плотских и грубых.  Поэтому и
древние  язычники,  посвящая свои  храмы  ложным  богам,  могли  достигать
совершенства в искусствах, которым восторгается христианин.


     На  третий  по  приезде день  до  восхода солнца  в  легкой  кибитке,
запряженной парой лошадей, княгиня Анна увезла Гиту и свою дочь Евпраксию.
Через Трубеж переехали по наплавному мосту на барках,  который разводили у
правого берега,  когда пропускали по реке лодьи.  По гладкой, укатанной по
черной  земле  дороге легко  уносились по  речной низине,  полузатопленной
влажным туманом,  пока не оказались в  широких полях и  солнце не брызнуло
прямо в глаза, внезапно выкатившись над окоемом. Княгиня торопила возницу,
тот успокаивал -  не опоздаем,  -  но горячил лошадей, которые сбивались с
рыси на скачку.
     - Держитесь крепче, крепче! - приказала княгиня девушкам.
     Гита держалась за  сиденье и  за  борт кибитки только из послушанья -
никогда еще  она  не  испытывала наслажденья быстрой ездой.  К  сожаленью,
такое не  длится.  Возница натянул поводья,  лошади свернули с  дороги,  и
кибитка поплыла в высокой траве к холму со срезанной вершиной. Вблизи холм
оказался земляной крепостцой высотой в  два  человеческих роста,  с  узким
въездом,   в   который  едва  протиснулась  кибитка.   Внутри  трава  была
свежевыкошена,  а  в  стенке сделаны -  тоже  недавно -  подобия ступенек.
Благодаря им  можно  было  подняться на  верх  вала.  Как  далеко  уехали!
Следовало знать,  что там город, чтобы понять значенье слившейся на окоеме
в  одно неровной,  многоцветной,  но  и  бесцветно-туманной возвышенности,
почти горы,  с  проблесками над нею.  Но здесь было не сравнимо ни с  чем.
Громада будто бы ровного пространства без края.  Хотелось иметь крылья. Не
для того, чтоб лететь, а так просто, от радости.
     "Что ж  это со  мной?"  -  едва подумала Гита,  как княгиня велела ей
поглядеть левее.  Там, еще далеко, мелькали в траве будто бы лошади, сзади
их, разбросавшись просторною цепью, спешили - не всадники ли? - всадники.
     Старая княгиня, любя поглядеть на ловлю тарпанов, привезла невестку в
загодя  подготовленное место.  Подготовили и  тарпанов.  Между  Трубежом и
Супоем их мало теперь:  оттеснили.  От Супойского озера,  которое называют