солью, которая издревле шла в южную Россию и в соседственные земли. Бела
обрадовался случаю присоединить такую важную область к Венгрии. Еще Роман
не утвердился на новом престоле; многие граждане и Вельможи ему не
доброхотствовали, ибо опасались его крутого нрава и гордого самовластия.
Сведав, что Венгры сходят с гор Карпатских, он успел только захватить
казну и выехал из Галича с Боярами, ему преданными.
   Король без сопротивления вошел в столицу. Уже Владимир, изъявляя
благодарность добрым союзникам, думал, что они могут идти обратно; но
вероломный Бела вдруг объявил своего сына, Андрея Королем Галицким, с
согласия лекгомысленных Бояр, обольщенных его уверениями, что Андрей будет
царствовать по их уставам и воле.
   Сего не довольно: Бела, отняв у Владимира и сокровища и свободу,
возвратился с ним в Венгрию как с пленником.
   Коварство Белы торжествовало: Романово было наказано. Сей Князь,
отправляясь господствовать в Галиче, уступил всю область Волынскую брату,
Всеволоду Мстиславичу Бельзскому, который уже не хотел впустить его в
город Владимир:
   затворил ворота и сказал: "Я здесь Князь, а не ты!" Изумленный Роман -
лишась таким образом и приобретенной и наследственной области - искал
защиты у Рюрика и Ляхов. Первый был ему тестем, а Государь Польский,
Казимир Справедливый, дядею по матери. Брат Казимиров, Мечислав Старый,
без успеха приступал к Владимиру, желая возвратить сей город любимому ими
племяннику. Без успеха также ходил Роман с дружиною тестя в землю
Галицкую: жители и Венгры отразили его. Наконец Рюрик угрозами принудил
Всеволода Мстиславича отдать Владимирское Княжение старшему брату.
   [1189 г.] Князья наши не думали вступиться за несчастного Владимира
Галицкого - посаженного Королем Белою в каменную башню, - но с прискорбием
видели иноплеменников господами прекраснейшей из областей Российских.
Между тем хитрый Бела, имея дружелюбные сношения с Святославом Киевским,
старался уверить его в своем бескорыстии и даже обещал со временем отдать
ему Галич; а Святослав, вопреки условиям тесного союза, заключенного им с
Рюриком, тайно послал одного из сыновей к Королю для переговоров. Рюрик
сведал и досадовал. Приняв совет Митрополита, они согласились было изгнать
Венгров из Галича; но Святослав, уступая Рюрику сие Княжение, требовал
Овруча, Белагорода и всех других областей Днепровских. Рюрик не хотел
того, и Галич остался за Венграми, впрочем, ненадолго.
   Сын Князя Иоанна Берладника, умершего в Фессалонике, двоюродный
племянник Ярослава Галицкого, именем Ростислав, подобно отцу скитался из
земли в землю и нашел пристанище в Смоленске. Он имел друзей в отечестве,
где народ, неохотно повинуясь иноземным властителям, и некоторые Бояре
желали видеть его на престоле. По согласию с ними Ростислав, уехав от
Давида Смоленского, с малым числом воинов явился пред стенами Галича, в
надежде, что все граждане к нему присоединятся. Но Андрей оградил себя
полками Венгерскими, взял с жителей, волею и неволею, присягу в верности и
вообще такие меры, что сын Берладников вместо друзей встретил там одних
врагов многочисленных. Видя неудачу, измену или робость Галичан, Ростислав
не думал спасаться бегством; сказал дружине: "Лучше умереть в своем
отечестве, нежели скитаться по чужим землям; предаю суду Божию тех,
которые меня обманули" - и бросился в средину неприятелей. Тяжело
раненный, он упал с коня и был привезен в столицу, где народ, тронутый его
жалостною судьбою, хотел возвратить ему свободу. Чтобы утишить мятеж,
Венгры, как сказано в летописи, приложили смертное зелие к язве
Ростислава, и сей несчастный Князь, достойный лучшей доли, скончался, имев
только время удостовериться в народной к нему любви; а граждане, изъявив
оную, раздражили своего Короля. Правление Андреево, дотоле благоразумное,
снисходительное, обратилось в насилие. Венгры мстили Галичанам как
изменникам, нагло и неистово: отнимали жен у супругов, ставили коней в
домы Боярские, в самые церкви; позволяли себе всякого рода злодейства.
Народ вопил, с нетерпением ожидая случая избавиться от ига: он
представился.
   Владимир Галицкий, заключенный с женою и с детьми у Короля Венгерского,
нашел способ уйти: изрезал шатер, поставленный для него в башне, свил из
холста веревки, спустился по оным вниз и бежал к Немецкому Императору,
Фридерику Барбаруссе. Так сын Ярослава Великого искал некогда
покровительства Императора Генрика IV; но привез сокровища в Германию, а
Владимир мог только обещать и действительно вызвался ежегодно платить
Фридерику 2000 гривен серебра, буде его содействием отнимет Галич у
Венгров. Император - неизвестно, каким образом - знал Великого Князя
Суздальского и весьма ласково принял Владимира, слыша, что он сын
Всеволодовой сестры. Хотя, занятый тогда важным намерением ратоборствовать
в Палестине с Героем Востока, Саладином, Фридерик не мог послать войска к
берегам Днестра, однако ж дал Владимиру письмо к Казимиру Справедливому,
которое имело счастливое для изгнанника действие: ибо сей Монарх Польский,
завидуя Венграм в приобретении земли Галицкой и ведая, сколь их господство
противно ее жителям, не отказался от предлагаемой ему чести быть
покровителем несчастного Князя, вероломно обманутого Белою; надеялся на
Галичан и не обманулся. Быв недовольны правлением Владимировым, они еще
гораздо более ненавидели Венгров; и когда услышали, что сей Князь с
Воеводою Краковским, знаменитым Николаем, идет к их границам: то все
единодушно восстали, изгнали Андрея и встретили Владимира с радостию; а
Беле остался стыд и титул Короля Галицкого, с 1190 года употребляемый в
его грамотах. Еще не миновались опасности для Владимира: худо веря
бескорыстию Поляков, боясь Венгров, Романа Волынского и собственного
народа, он прибегнул к дяде, Великому Князю, не хотев дотоле искать в нем
милости; смиренно винился, обещал исправиться и писал к нему: "Будь моим
отцом и Государем: я Божий и твой со всем Галичем; желаю тебе
повиноваться, но только тебе одному". Сие покровительство, согласное с
долгом родства, было лестно и для гордости Всеволода, который, взяв оное
на себя, известил о том всех Князей Российских и Казимира: после чего
Владимир мог безопасно господствовать до самой смерти.
   Чтимый внутри и вне России, Всеволод хотел искреннего взаимного
дружелюбия Князей и старался утвердить оное новым свойством, выдав дочь
свою за племянника Святославова, - другую, именем Верхуславу, за
Рюриковича, мужественного Ростислава, а сына своего Константина, еще
десятилетнего, женив на внуке умершего Романа Смоленского. Юность лет не
препятствовала брачным союзам, коих требовала польза государственная.
Верхуслава также едва вступила в возраст отроковицы, когда родители
послали ее к жениху в Белгород. Сия свадьба была одною из Великолепнейших,
о коих упоминается в наших древних летописях. За невестою приезжали в
Владимир шурин Рюриков, Глеб Туровский, и знатнейшие Бояре с супругами,