своею рукою, клялся святым крестом, Нераздельною Животворящею Троицею
единого Бога, и дал хартию нашей Светлости; а мы, Послы Русские, дали ему
другую и клялися по закону своему, за себя и за всех Русских, исполнять
утвержденные главы мира и любви между нами, Русью и Греками. Сентября во 2
неделю, в 15 лето (то есть Индикта)
   от создания мира... [2 сентября 911 г.]"
   Договор мог быть писан на Греческом и Славянском языке. Уже Варяги
около пятидесяти лет господствовали в Киеве: сверстники Игоревы, подобно
ему рожденные между Славянами, без сомнения, говорили языком их лучше,
нежели Скандинавским.
   Дети Варягов, принявших Христианство во время Аскольда и Дира, имели
способ выучиться и Славянской грамоте, изобретенной Кириллом в Моравии. С
другой стороны, при Дворе и в войске Греческом находились издавна многие
Славяне, обитавшие во Фракии, в Пелопоннесе и в других владениях
Императорских. В осьмом веке один из них управлял, в сане Патриарха,
Церковию; и в самое то время, когда Император Александр подписывал мир с
Олегом, первыми любимцами его были два Славянина, именем Гаврилопул и
Василич: последнего хотел он сделать даже своим наследником. Условия
мирные надлежало разуметь и Грекам и Варягам: первые не знали языка
Норманов, но Славянский был известен и тем и другим.
   Сей договор представляет нам Россиян уже не дикими варварами, но
людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий;
имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственность, право
наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю. Седьмая и
осьмая статья его доказывают - и Константин Багрянородный то же
свидетельствует, - что купцы Российские торговали невольниками: или
пленными, взятыми на войне, или рабами, купленными у народов
соседственных, или собственными преступниками, законным образом лишенными
свободы. - Надобно также приметить, что между именами четырнадцати
Вельмож, употребленных Великим Князем для заключения мирных условий с
Греками, нет ни одного Славянского. Только Варяги, кажется, окружали наших
первых Государей и пользовались их доверенностию, участвуя в делах
правления.
   Император, одарив Послов золотом, драгоценными одеждами и тканями,
велел показать им красоту и богатство храмов (которые сильнее умственных
доказательств могли представить воображению грубых людей величие Бога
Христианского) и с честию отпустил их в Киев, где они дали отчет Князю в
успехе посольства.
   Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины и наслаждался всеобщим
миром.
   Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия. Окруженный знаками
побед и славы, Государь народов многочисленных, повелитель войска храброго
мог казаться грозным и в самом усыплении старости. Он совершил на земле
дело свое - и смерть его казалась потомству чудесною. "Волхвы, - так
говорит Летописец, - предсказали Князю, что ему суждено умереть от
любимого коня своего. С того времени он не хотел ездить на нем. Прошло
четыре года: в осень пятого вспомнил Олег о предсказании, и слыша, что
конь давно умер, посмеялся над волхвами; захотел видеть его кости; стал
ногою на череп и сказал: его ли мне бояться? Но в черепе таилась змея: она
ужалила Князя, и Герой скончался"... Уважение к памяти великих мужей и
любопытство знать все, что до них касается, благоприятствуют таким
вымыслам и сообщают их отдаленным потомкам. Можем верить и не верить, что
Олег в самом деле был ужален змеею на могиле любимого коня его, но мнимое
пророчество волхвов или кудесников есть явная народная басня, достойная
замечания по своей древности.
   Гораздо важнее и достовернее то, что Летописец повествует о следствиях
кончины Олеговой: народ стенал и проливал слезы. Что можно сказать сильнее
и разительнее в похвалу Государя умершего? Итак, Олег не только ужасал
врагов, он был еще любим своими подданными. Воины могли оплакивать в нем
смелого, искусного предводителя, а народ защитника. - Присоединив к
Державе своей лучшие, богатейшие страны нынешней России, сей Князь был
истинным основателем ее величия. Рюрик владел от Эстонии, Славянских
Ключей и Волхова до Белаозера, устья Оки и города Ростова: Олег завоевал
все от Смоленска до реки Сулы, Днестра и, кажется, самых гор Карпатских.
Мудростию Правителя цветут Государства образованные; но только сильная
рука Героя основывает великие Империи и служит им надежною опорою в их
опасной новости. Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не
мог сравняться с Олегом в завоеваниях, которые утвердили ее бытие
могущественное. История признает ли его незаконным Властелином с того
времени, как возмужал наследник Рюриков? Великие дела и польза
государственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И права
наследственные, еще не утвержденные в России обыкновением, могли ли ему
казаться священными?.. Но кровь Аскольда и Дира осталась пятном его славы.
   Олег, княжив 33 года, умер в глубокой старости, ежели он хотя юношею
пришел в Новгород с Рюриком. Тело его погребено на горе Щековице, и жители
Киевские, современники Нестора, звали сие место Ольговою могилою.



                                 Глава VI

                          КНЯЗЬ ИГОРЬ. Г. 912-945

   Бунт Древлян. Явление Печенегов. Нападение Игоря на Грецию. Договор с
Греками. Убиение Игоря.


   Игорь в зрелом возрасте мужа приял власть опасную: ибо современники и
потомство требуют величия от наследников Государя великого или презирают
недостойных.
   [914 г.] Смерть победителя ободрила побежденных, и Древляне отложились
от Киева.
   Игорь спешил доказать, что в его руке меч Олегов; смирил их и наказал
прибавлением дани. - Но скоро новые враги, сильные числом, страшные
дерзостию и грабительством, явились в пределах России. Они под именем
Печенегов так славны в летописях наших, Византийских и Венгерских от Х до
XII века, что мы должны, при вступлении их на феатр Истории, сказать
несколько слов о свойстве и древнем отечестве сего народа.
   Восточная страна нынешней Российской Монархии, где текут реки Иртыш,
Тобол, Урал, Волга, в продолжение многих столетий ужасала Европу грозным