верили лишь наполовину! Ибо о том, что больше всего от него хотели услышать
- о сказочной стране Эльдорадо, - де Вака не мог ничего сообщить.



Первое описание североамериканского бизона принадлежит Кабесе де Ваке.
Вероятно, это первое изображение бизона. Оно было опубликовано в Риме в
1651 г. Ф. Эрнандесом.


В 1542 г. в Саморе увидело свет первое издание его путевых заметок, коротко
названных "Реласьон[14]". Доклад о путешествии протяженностью 5000 миль
отмечен такой достоверностью, как ни один из испанских документов того
времени. Вместе с тем нарисованная им картина привела в замешательство
немало людей, главным образом из числа тех, кто все еще продолжал верить в
существование на Севере могучей империи, и в частности "семи городов
Сиболы", кто составил себе однобокое, примитивное представление об индейцах
как о презренных существах, в которых не было почти ничего человеческого.

Нарисованный де Вакой мир бесконечно разнообразен. Его феноменальная память
зафиксировала мельчайшие детали. Он интересовался буквально всем. Это был
прирожденный исследователь, путешественник и этнограф. Снова и снова
сообщает он об обычаях, религии, редких обрядах индейцев, об их
общественном устройстве, взглядах и представлениях, одежде и даже рецептах
их кушаний. Ему принадлежит первое сделанное европейцем описание
североамериканского бизона, который являлся для индейцев точно так же, как
и для первых белых поселенцев, важнейшим животным североамериканских
прерий. В действительности де Ваке довелось видеть всего лишь трех бизонов
из числа тех, которые переселились на Юг.

"По всей стране встречается много оленей, пернатой дичи и других зверей,
которых я перечислил раньше. Здесь можно встретить также коров. Я видел их
трижды и пробовал их мясо. Величиной они напоминают испанских коров, рога у
них короткие, как у мавританского скота, волосы же очень длинные и
напоминают хорошую шерсть. Некоторые из них коричневой, другие - черной
масти. По моему мнению, их мясо лучше н к тому же его намного больше, чем у
нашего скота.

Из небольших шкур индейцы делают покрывала, а из крупных - башмаки и щиты.
Эти коровы приходят с Севера через далеко лежащие земли и добираются до
побережья Флориды. Их можно встретить по всей стране на расстоянии
четырехсот лиг[15] (около 2000 км). Для людей, живущих вдоль участков
территории, по которым пролегает их путь, в частности для жителей долин, их
мясо служит основным источником существования" 9.

Первые индейцы, которых ему довелось встретить еще во времена похода во
Флориду, были искусные воины: высокие, сильные, проворные, они были
вооружены огромными луками. Де Вака сообщает, что однажды стрела,
выпущенная из такого лука, вонзилась в находившийся рядом с ним древесный
пень на 23 см. Однако позже ему встречались племена низкорослых индейцев,
имевших самое примитивное оружие - людей каменного века. Самым удивительным
являлось многообразие их языков. Племена, жившие рядом, могли понимать друг
друга лишь с помощью языка жестов. Со свойственной ему правдивостью он
отмечает, говоря об этих жалких созданиях: "Даже в тех случаях, когда они
были совсем маленького роста, наш собственный страх превращал их в
великанов".

Де Вака приводит названия племен: чорруки, догены, мендп-ка, кевены,
гуайконы, куотоки, камолы, мариамы, игуасы, атайи, акубады, ававары и т. д.
Он воспроизводит их по звучанию. Но остается неясным, являлись ли
приведенные названия теми, которыми называли себя сами эти народы, или же
они были даны им другими племенами? Насколько названия были искажены его
слухом? От большинства упомянутых племен до современных антропологов не
дошло никакого следа. Тем важнее то, что оставил де Вака. Он сообщает о
распущенности брачных нравов - жен обменивали, покупали или похищали. В
случае бесплодия их немедленно сбывали с рук (лук со стрелами был едва ли
не самой высокой ценой за женщину). У мариамов брак внутри рода был
немыслимым. Вопреки более поздним сообщениям, превозносившим полное
воздержание индейцев от алкоголя, они перепивались водкой, приготовленной
из мескаля, и одурманивали себя разными снадобьями. Всякое имущество
подвергалось разграблению. Кража, даже совершенная у друзей, считалась
самым обычным делом. Больных просто бросали в пути. Следует подчеркнуть,
что все сказанное выше является результатом всего лишь частных наблюдений,
которые ни в коем случае не дают оснований для более широких обобщений.

Встречались им и другие племена: тарахумары, тепецаны, тепехуаны, нио, зоэ,
а также опатэс, пользовавшиеся отравленными стрелами, от которых предстояло
погибнуть еще немалому числу испанцев. Однако ни разу им не повстречалось
то, чего так жаждали испанские завоеватели: богатство. Лишь несколько раз
им довелось видеть изумруды (весьма вероятно, что это были обыкновенные
малахиты) и немного бирюзы, о которых не стоило вести речь. Правда, при
переправе через Рио-Пекос они наткнулись на пару жалких пуэбло. Вместе с
тем повсюду им приходилось слышать о том, что на Севере действительно
должны были находиться города, гигантские пуэбло, населенные множеством
людей, полные золота и серебра. Вновь и вновь наши путники сталкивались с
такого рода слухами. И то, что де Вака в своей "Реляции", а до этого в
докладе вице-королю, говорит только о слухах и никогда - о свидетельствах
очевидцев, не мешало ослепленным испанцам верить в желаемое. Высказывались
многочисленные подозрения и домыслы относительно того, что он скрывал то, о
чем знал в действительности и, по всей видимости, укрыл где-то добытые им
несметные сокровища.

Альвар Нуньес Кабеса де Вака положил конец всем этим слухам и подозрениям,
возвратившись в Испанию в свой родной город Херес де ла Фронтера. Затем он
перебрался в Севилью. Но даже там на него продолжали смотреть с
благоговением как на обладателя несметных богатств. Король вспомнил о нем
еще раз, когда подыскивал добросовестного правителя для района
Рио-де-ла-Плата в Южной Америке. Де Вака согласился. Это была неудачная
экспедиция. Его опутали интригами. Он даже попал под суд, но был оправдан.
В 1557 г. де Вака умер в Испании. Дорантес и Кастильо остались в Мексике.